прошлое насовсем, в тот же 20-й год, не так уж плохо складывались дела на тот момент. Вопрос в том, где взять деньги, если я даже телефон продал. Нужно хотя бы на один час времени из расчета один к четырем.
– Марго, мне нужно три тысячи рублей.
Рита, вздохнув, посмотрела на кольцо.
– Нет, – отрицательно машу головой, – давай думать еще.
– Попроси у своего отца, – предложила Рита. – Иногда он подкидывал тебе филки. Если он не в экспедиции конечно.
– А он по-прежнему начальник экспедиции?
– Почему по-прежнему? – удивилась Рита. – Он не был никогда начальником, обычным рабочим или кто там есть у них.
Понятно, как может сложиться карьера у бывшего заключенного. Ставлю симку в старый телефон, отысканный Ритой в хламе, денег на счету, как и ожидалось, нет. Набираю номер отца с телефона Риты, увы, абонент не абонент. Скорее всего, на каких-то очередных раскопках. В списке контактов почти никого знакомого, больше рассчитывать не на кого.
– Ладно, – решилась Рита, – есть у меня заначка. Собирала себе на…, неважно, для тебя не жалко.
– Сестренка, ты лучшая! – прижимаю ее к себе.
– Это само собой! Ну и еще, я тебе думала не говорить, раз уж ты забыл, – Рита чуть смутилась. – Машину вообще-то я разбила, а ты взял на себя. Тебе все равно было, вы и так не ладили. Так что я в долгу перед тобой.
– Какие долги, если нужно, то я тебя снова прикрою. Только не убивай никого, не хотелось бы на пожизненное отправиться.
Уснуть долго не получается. Ворочаюсь на жестком диване, страдая непонятным чувством вины. Словно виновен в том, что этих людей может не быть, в результате моих действий. Риты, сына Маши, детей Артура в России. А людоеды, которых мы с Артуром помогли задержать? Они продолжат убивать случайных путников? Успокоиться на мысли, что они все, включая меня, существуют в других параллельных мирах? Пожалуй, больше мне ничего не остается.
– Мне один час, сколько там со скидкой самый дешевый тариф?
Девушка-оператор вчерашняя, поэтому благосклонно отнеслась к отсутствию у меня паспорта и даже фамилию спрашивать не стала, считала данные с карты. Считает меня подсевшим на игру, постоянным источником прибыли. Надеюсь, ошибается, если все получится, то это последний раз.
– Второе марта 1920 года, в тот же персонаж пожалуйста.
– Попробовали бы для разнообразия женский образ, – предлагает оператор.
– Не дай боже! – я перекрестился. – Давайте без извращений!
Глава 20
Мерный перестук колес. Еще и паровозный гудок, то есть попал правильно. И даже чуть раньше, чем первый раз. Или просто проснулся раньше, чем меня разбудит Артур. Где он кстати? Заглядываю вниз – там сидят два мальчишки в кадетской форме, тихо переговариваются. На полке напротив тоже лежит кадет, отвернувшись к стенке. Надо мной тоже кто-то есть, причем третья полка сплошная, потолка не видно совсем. Плацкарт, в сильно упрощенной форме, удобств минимум, белья и матрасов не наблюдается. Что интересно нет и боковых полок – проход свободный как в купе. А вот и Артур появился, со стаканом чая.
– Артурчик, а мне не принес? – свешиваю вниз голову.
– Я вам не денщик, Вяземский! – со знакомым гонором отвечает Артур.
– А мне бы не зазорно было прихватить и для друга стаканчик! – спрыгиваю вниз. Лежал я не только одетым, но и обутым. Не удивительно, время совсем не ночное.
– У меня нечем заплатить было за два, – сбавил тон Артур. – Донские проводник не желает брать, а царский полтинник у меня один был. Пейте Вяземский, только он несладкий.
Пододвинул ко мне стакан.
– Благодарю Ставский, ты настоящий друг! – отхлебнул глоток горячего напитка, который оказался на удивление ароматным. – Староминская скоро?
– Проводник говорит – подъезжаем, – ответил другой кадет, проходящий как раз мимо. – Только нас не выпустят, долго стоять не будем – могут красные наскочить.
Красные уже ожидают, но говорить этого я, разумеется, не стал. Моя задача уберечь Артура от шальной пули, да и самому уберечься. Всех спасать я не намерен, мне нужно вести себя так, как бы это сделал настоящий Вяземский.
Прошел офицер, придерживая явно мешающую ему саблю. Мне приспичило в туалет, пока станции нет – нужно сходить. А то, учитывая предстоящие события, недолго и до конфуза. Оставив Артура допивать чай отправляюсь в конец вагона, предположив, что туалет находится, как и положено, в противоположной от проводника стороне. Не ошибся, отстояв небольшую очередь, вхожу, в очень похожий на привычный мне, вагонный клозет. Но на удивление идеально чистый и аккуратный. Деревянные двери сверкают лакировкой, стены белоснежные, а сам унитаз снабжен чистым и удобным деревянным сидением. Усаживаться мне не понадобилось, быстро сделав дела, выхожу, как раз вовремя – состав замедляет ход. Кадеты оживились, прильнули к окнам, а некоторые сгрудились у выхода, несмотря на предупреждение что выпускать не будут. Успеваю дойти до своего места, когда раздаются первые выстрелы, впереди по ходу поезда. И сразу резкое торможение, меня бросает вперед в спину подвернувшегося мальчишки. Я встревожился: а почему не помню такого прошлый раз? Не в то прошлое попал? Или на тот момент меня еще не было? Разбудил то Артур, когда уже стали выгонять из вагонов. Но с чего Вяземский так крепко спал, что его не разбудили до этого ни выстрелы, ни торможение? Странно. Однако с этим я ничего сделать не могу, поэтому нечего ломать голову.
– Краснопузые! – Артур тычет в окно, где на перроне пробегают с винтовками наперевес бородатые мужики. Только один из них напоминает красноармейца в шинели и шапке с красной лентой, остальные больше похожи на бандитов из шайки Махно.
– Боже, святый и присный, помоги и защити, – принялся молиться самый младший кадетик в нашем отделении. Или просто самый маленький, присмотревшись, прихожу к выводу, что мы все из одной группы.
– На бога надеемся, но и сами поостерегитесь, – решаю хоть немного предупредить соседей. – Если начнут стрелять, сразу падайте и притворяйтесь мертвыми. Главное не нужно бежать, плакать и кричать. Таких в первую очередь убьют.
На меня уставились с различным выражением лиц, от удивления до ужаса. Странно, будущие офицеры, должны бы уже знать, что их ожидает. Артур тоже широко открыл глаза, чем то я его удивил.
Пробежал офицер, призывая сохранять спокойствие. При этом голос искажен страхом, он больше напугал подростков, чем успокоил. Выстрелов больше не слышно, наблюдаем в