нём, и уверен был, что сейчас его просто погонят прочь. А может, и хуже того: схватят и сдадут страже. «Живым не дамся». – Пообещал он себе.

– Это правда? – Спросил князь. У священника было спокойное, чуть усталое, тонкое славянское лицо с небольшой светлой бородой и серыми внимательными глазами. Он молча изучал Гэбриэла.

– Нет. – Ответил Гэбриэл. – Но доказать я не могу. Я даже не знаю, где этот Крыж.

– Тогда от чего ты сбежал? – Князь откинулся на стуле назад, скрестив руки на груди.

Гэбриэл, пару секунд подумав, вздохнул и встал. Снял связанную Тильдой фуфайку, развязал тесёмки сорочки на груди, стянул её, и кожа тут же покрылась ознобом.

– Вот от этого. – Ответил коротко. Князь опустил руки и подался к нему. Священник на миг опустил глаза и перекрестился. – Спину показать? – Спросил Гэбриэл.

– Не надо. – Сказал князь. – Довольно и этого.

– Слышал я про такие развлечения. – Подал голос священник. – Это дорого стоит… И люди за этим стоят большие и богатые. Был у нас на Севере чародей и греховодник, Райдегурд, герцог Белых Скал. Он любил такие развлечения. Только предпочитал малых деток.

– Да. – Сказал Гэбриэл. – Почти всё это мною в детстве получено.

– Так что, – поинтересовался князь, – этот греховодник на юг перебрался?..

– Нет. – Возразил священник, которого звали отец Михаил. – Его казнили, а замок его поганый сожгли и место, где он стоял, в Старом Торхвилле, солью посыпали. Но только, видно, корни зла не вырвали, осталось что-то. Ты не волнуйся, Гаврила. В Бога веруешь?

– Я не знаю. – Ответил Гэбриэл. – Нам запрещали о Боге говорить. Был у нас мальчишка крещёный, его били, если молился.

– Бесовщина-то какая… – Отец Михаил повернулся к князю. – Ты ступай, я ещё с Гаврилой поговорю.

– Так ты молиться совсем не умеешь? – Спросил, когда они остались одни. Гэбриэл как раз оделся, помотал головой:

– Я же говорю… Я даже не знаю, крещёный ли я. Наверное, нет. Но священников, – Гэбриэл криво усмехнулся, – к нам много ходит. Только, – добавил справедливости ради, – таких, как вы, я никогда там не видел.

– И среди нас грешников достаточно. – Добродушно усмехнулся отец Михаил. – Только грехи у православных всё больше обычные, человеческие; если прелюбодеяние, то с женским полом, а не с мужским, или, прости, Боже, скотом каким. – Он заметил, как потемнело лицо Гэбриэла, и добавил:

– Полукровок и эльфов скотами мы не зовём. Скот – он и есть скот бессловесный, коза или свинья. А эльфы даже в Бога по-своему веруют, и в отличие от людей, в грех многобожия или язычества никогда не впадали. Только чудное у них учение, нам не понятное и чуждое. Я тебя, Гаврила, ни соблазнять, ни учить не стану, ежели не хочешь. Но молитве научу. Молитва дух укрепляет, утешение даёт, если в грех отчаяния готов впасть. Тебе, я думаю, такая помощь очень нужна. Тяжело порой, одному-то, когда все против тебя?..

Гэбриэл дрогнул. В голосе и глазах отца Михаила была теплота, которой ему так не хватало, и участие, которого он ни от кого, кроме Алисы и Моисея с Тильдой, не видел. Инстинктивно он насторожился, но в то же самое время и потянулся к этому человеку. Да, ему необходимо было хоть что-то, что помогло бы ему в минуты отчаяния!

– Я научил бы тебя молитве «Отче наш», но со временем ты ей и так научишься. Научу я тебе одной древней молитве, которая сердцу близка и понятна, и которая утешает лучше всякой другой. Запоминаешь хорошо?..

– Да. – Гэбриэл и в самом деле мог похвастать абсолютной памятью. Каждое слово, что сказала ему Алиса, или что он сказал ей, он мог повторить сейчас без запинки, и то же относилось к остальным разговорам, что он когда либо слышал. Поэтому молитву, которой научил его отец Михаил, он запомнил сразу же, и, вернувшись во двор, повторял её про себя:

– Удостой меня быть орудием мира твоего, чтобы я вносил любовь там, где ненависть, чтобы я прощал там, где обижают… Чтобы я возбуждал надежду там, где мучит отчаяние, чтобы я вносил свет во тьму; чтобы я возбуждал радость там, где горе живёт. Господи Боже мой! Удостой, чтобы не меня утешали, но я утешал; чтобы не меня любили, но я любил; чтобы не меня понимали, но я других понимал. Ибо кто даёт – тот получает; кто себя забывает – тот обретает; кто прощает – тому простится; кто умирает – тот просыпается к вечной жизни. Аминь.

Черногорск, 4 января 2018 г.

При оформлении обложки использовано изображение с https: //pixabay.com/ по лицензии СС0