которых стекала вода, поднялись вверх, тяжелые, словно мертвый мул, ему пришлось налечь всем своим весом на кедровый брус, чтобы сохранить равновесие и повернуть его в сторону поилки, где толпились блеющие от нетерпения овцы. Сколько бесполезных усилий! Под складками передника напряглись его могучие твердые бедра, мускулы ходили ходуном на плечах под блестящей от пота кожей.

Незнакомец упорствовал, несмотря на свое неумение, или скорее из желания справиться с ним. Наконец, он самостоятельно напоил овец. Ни Сепфора, ни ее сестры не сделали ни малейшего движения, чтобы помочь ему, до тех пор пока кедровый таль, резко освобожденный от тяжести, не распрямился с глухим дрожанием. Плечи Египтянина вздрогнули, он едва не потерял равновесие. Орма рассмеялась звонким смехом, но Сепфора успела подхватить пустую флягу, бившуюся в воздухе. Обернувшись, она увидела, что тонкая рука Ормы лежала на тале, рядом с рукой незнакомца.

— Что ж, овцы напились. Спасибо за помощь. Должно быть, в своей стране ты не привык обращаться с колодезным журавлем.

Моисей отпустил брус и просто сказал:

— Это правда.

Он размял руки, обошел вокруг колодца в поисках своей фляги, чтобы набрать воды.

— Сегодня в доме нашего отца праздник. Он принимает сына царя Шеба, который едет к нему за советом. Отец, несомненно, будет рад поблагодарить тебя за спасение своих дочерей от рук пастухов. Приходи разделить с нами еду, — обратилась Орма к Моисею.

— О да! Прекрасная мысль! Конечно, мы должны отблагодарить тебя. Наш отец будет рад тебе, — шумно поддержала Сефоба.

— Уверяю тебя, у нас самое лучшее пиво и самое лучшее вино во всем Мадиане. Уверяю тебя, — смех Ормы звучал как полет птиц. Египтянин молча смотрел на нее.

— Тебе нечего опасаться. Нет на свете человека добрее нашего отца, — настаивала Сефоба.

— Спасибо, но нет, — ответил Моисей.

— Да, да! — воскликнула Орма. — Я уверена, что тебе негде спать, у тебя, думаю, и шатра нет?

Моисей засмеялся. Волосы его блестели. Хотелось провести пальцами по его щеке и стереть с нее шероховатость пробивавшейся щетины. Моисей вновь указал палкой в сторону моря.

— Не нужен шатер. Там не нужен шатер.

Перекинув через плечо ремешок фляги, он повернулся и, подкидывая свою палку, пошел прочь.

— Эй! — крикнула изумленная Орма. — Пришелец! Моисей! Ты не можешь так уйти!

Он обернулся, переводя взгляд с одной сестры на другую, словно сомневаясь, правильно ли он понял то, что ему говорили, и не было ли угрозы в словах Ормы. Потом он еще раз улыбнулся легкой счастливой улыбкой, сверкнув ровными белыми зубами.

— Это я вас благодарю. За воду. Вы красивые. Все трое. Три дочери мудреца!

Услышав слова «все трое», Сепфора наконец овладела собой и подняла руку в прощальном жесте.

***

— Ну и ну! — повернулась Орма к Сепфоре. — Это так ты его благодаришь? Он спас тебя, а ты не сказала ни одного слова.

Разочарованная Орма надула губы и повернулась к тропе, по которой в золотистой пыли быстрыми шагами удалялся Моисей.

— Ты могла бы его позвать! Сказать что-нибудь, — продолжала ворчать Орма. — Обычно ты не лезешь за словом в карман.

Сепфора продолжала молчать. Сефоба, вздохнув, взяла ее за руку:

— Как он красив! Настоящий принц.

— Египетский принц, — поддержала ее Орма. — Вы видели его руки?

И, повернувшись к Сепфоре, добавила:

— Ну что? Уж не откусил ли сын Уссенека твой язык?

— Нет.

— О, наконец! Почему же ты молчишь?

— Ты достаточно говорила за меня, — ответила Сепфора.

Сефоба засмеялась, а Орма снисходительно улыбнулась и даже попыталась приладить застежку на разорванной тунике Сепфоры.

— А какая у него одежда! Ты видела его пояс?

— Да.

— Передник у него грязный и потрепанный. Очевидно, за ним некому присмотреть. Но пояс! Я такого в жизни не видела.

— Это правда, — согласилась Сефоба. — Ни одна женщина в Мадиане не умеет ни так ткать, ни так окрашивать ткань.

Сестры тщетно пытались разглядеть Моисея среди серой листвы оливковых деревьев, но его нигде не было видно.

— Может быть, он не принц, — задумчиво протянула Сефоба.

— Он принц, я уверена в этом, — отрезала Орма.

— Может быть. Однако принц или не принц, что он здесь делает?

— Ну-у… — начала было Орма.

— Он скрывается, — сказала Сепфора ровным голосом.

Заинтригованные сестры повернулись к ней, но Сепфора опять замолчала.

— Ты что-то знаешь и не хочешь нам сказать? Может быть, он просто путешествует, — вдруг подозрительно возразила Орма.

— Египетский принц, если он действительно египетский принц, не может путешествовать в одиночку по стране Мадиан. Без слуг, без носильщиков, которые бы несли за ним сундуки и кувшины с водой, без жены и даже без шатра…

— Может быть, он прибыл с караваном?

— Где же он? Начальник каравана должен бы прийти приветствовать нашего отца. Нет, скорее всего этот человек от кого-то скрывается.

— От кого? — спросила Сефоба.

— Не знаю.

— Но такой человек, как он, ничего не боится! — рассердилась Орма.

— Я думаю, что он скрывается. Я не знаю, боится ли он, — поправила себя Сепфора.

— Ты что, уже забыла, как легко он переломал кости сыну Уссенека? Без него…

Орма угрожающе качнула головой. Сепфора промолчала. Сестры, стоявшие у подножия откоса, видели только белую землю, покрытую золотистой пылью, и тропинку, которая терялась в серебре олив и темных скал, нависавших над сияющей голубизной моря.

— Сепфора права, — задумчиво сказала Сефоба, — он беглец. Иначе почему он отказался прийти сегодня вечером в дом нашего отца?

Орма пожала плечами, и все втроем направились к стаду. По очереди сестры набрали воды, чтобы еще раз наполнить поилку. Они поднимали вдвое меньше воды, чем Египтянин, но и усилий прикладывали меньше. Выполняя свою работу, сестры молчали, и каждая из них думала только о странном незнакомце, о его красоте, силе, о его руках, державших таль, о его улыбке и его неожиданном взгляде исподлобья.

Казалось, что эти мысли вызвали тень отчуждения между сестрами. Даже Сефоба, недавно вышедшая замуж, не могла отделаться от мыслей об этом человеке.

Сепфора уже готова была признаться в том, что в прошлую луну она видела во сне, как этот человек, Моисей, спас ей жизнь! Он взял ее на руки и вынес из моря, где она едва не утонула. Но кто бы ее понял? Ведь это был лишь сон.

С другой стороны поилки Орма короткими резкими криками собирала животных, торопя их без особой надобности. Ожесточенное лицо и горящие глаза выдавали ее желание видеть Египтянина у своих ног. Ведь она была самой