стороны и Латинянам в данном случае открывался повод еще более презирать Греков, так как Греки на презрение отвечали презрением и избегали латинскаго богослужения. Таким образом, наплыв иностранцев- Латинян на Восток в эпоху крестовых походов был одним, хотя и из некрупных, но все же камнем претыкания, о который все больше и больше разбивалось религиозное единение Греков с Латинянами. – Главная причина, почему крестовые походы служили к возрастанию вражды между данными церквами, заключалась впрочем не в этом, а в варварстве, грабеже и убийствах, какими сопровождались для Греков эти походы рыцарей креста. Самый первый-же крестовый поход наводит ужас и оцепенение на Греков. Неужели это наши братья-христиане? Вот вопрос, который невольно приходил на мысль каждому Греку, когда он видел крестовые полчища, предводимые Петром пустынником, Готшальком. Эти передовые толпы крестоносцев уже с перваго раза предубеждали православных против Западной набожности и благочестия. Их путь ознаменован был таким варварством, какого никак не ожидали Греки. Первые крестоносцы – это были люди, принадлежавшие к низшему, грубому и испорченному классу общества. Конечно, Грекам, выносившим на своих плечах всю тяжесть этого похода, было не до вопроса: были-ли это лучшие люди Запада или же подонки общества? В них видели они лишь злодеев, пришедших с Запада с целями однакож самыми священными; ненависть с этих крестоносцев переносилась на весь христианский Запад. От первых крестовых дружин подданные Греческой империи потерпели, по мнению историка крестовых походов Мишо, более, чем сами Турки от их первых подвигов⁴. Правда, дальнейшие дружины крестоносцев вели себя несравненно лучше своих предшественников, но уж нельзя было истребить из умов православных людей предубеждений против Латинян, представляемых первыми крестоносцами. С другой стороны, вождям и позднейших крестовых дружин нельзя было удержать буйную толпу и самим удержаться в пределах умеренности. Возникало множество мелких ссор и стычек, и в результате выходило то, что Греки в Латинянах видели только людей, преданных делам тьмы, богохульно прикрывающих знамением креста величайшия преступления⁵. Неудивительно после этого, если крестовые походы были в глазах Греков величайшим злом, каким только когда-либо заявили себя Латиняне. По меткому выражению одного нового Греческаго историка (Досифея Иерусалимского), „крестовые походы были войною священною в том-же смысле, в каком проказа называется священною болезнью“. Греки ничего так не желали, как того, чтобы скорее наступил конец этим по имени крестовым, а по делу- варварским походам. Вскоре после того как Латиняне наводнили Восток, Греки это свое желание, эти надежды облекли даже в форму религиозной легенды, записанной одним историком, современником первых крестовых походов. „При императоре Алексее Комнине в 1106 году явилась на небе комета, идущая с запада к востоку, показывалась она в продолжение сорока суток и потом скрылась. Царь потребовал от одного из своих царедворцев (префекта Василия), считавшагося умным, разяснить: что значит появление и исчезновение этой кометы. Царедворец, по разсказу историка, находясь в недоумении, испросил себе сроку на размышление и по дороге зашел в храм Иоанна Богослова и молился. И когда напала на него дремота, то он увидел во сне святого, одетого в священную одежду, и на предложенный вопрос о комете отвечавшего, что появление кометы указывает на нападение Латинян (Кельтов) на Восток, а что она пропала, это указывает, что Латиняне будут истреблены»⁶. Очевидно, Греки этого времени везде, где ни случится, видели такое или другое указание на ненавистных Латинян.

Одним из очень крупных фактов, относящихся к эпохе перваго столетия крестовых походов, – фактов, произведших сильное, неизгладимое впечатление на Греков, и подбавивших еще и еще несколько желчи в ту чашу, какую теперь пили Греки от Латинян, – это было плачевное событие разорения, опустошения и поругания латинскими выходцами с Запада главнейшего между греческими городами – Фессалоники, считавшейся „вторым оком империи»⁷. Случай этот был в 1185 году. При взятии Фессалоники Латиняне выразили в ужасных размерах ту ненависть, какою они были исполнены в отношении к Грекам. Последние встретились здесь не с братьями во Христе, а с какими-то исчадиями преисподней. Латиняне смотрели на фессалоникийцев, как на людей, отверженных Богом и осужденных от него на наказание. Греческий историк Никита Хониат представляет нам разительное описание злодейств иноземцев в Фессалонике. Послушаем, что говорит он: „не то изумляет нас, что они грабили вещи, а то, что они повергали на землю св. иконы Христа и его угодников, попирали их ногами, и если находили на них какое-либо украшение, срывали его как попало, а самые иконы выносили на перекрестки для попрания прохожих или же употребляли вместо топлива при варке пищи. Всего же нестерпимее и нечестивее то, что некоторые из них, вскакивая на престол, плясали на нем, безчинно прыгали, распевая какие-то варварские отвратительнейшие народные песни и совершали срамное на месте святе. Один из вождей, сидя на коне, въехал в храм мученика Димитрия. Миро, истекавшее из гроба этого мученика, Латиняне черпали кувшинами и кастрюлями, вливали в рыбные жаровни, смазывали миром сапоги и безо всякаго уважения употребляли на другие потребности, для которых обыкновенно употребляется масло. Когда православные собирались в храм для богослужения, то грубые и наглые солдаты – Латиняне не оставляли собравшихся в покое. Они приходили в храм в это время и, делая вид, что будто совершают молитву, безчинно разговаривали между собою и безобразно кричали; насильственно хватали кого-либо из молящихся за горло, давили их и тем прерывали пение. Мало того: некоторые из них, показывая вид, что они подпевают, выкрикивали песни срамные или же лаяли по-собачьи»⁸. Что же касается до житейских отношений победителей к побежденным, то историк Никита Хониат рассказывает такие вещи, что о них остается только умолчать⁹.Описывая занятие Фессалоники Латинянами, много самых жестких выражений, самых энергических восклицаний расточает пораженный этим событием Греческий историк и заключает свою речь знаменательными, полного глубокаго убеждения и силы словами, вполне выясняющими те отношения, в каких очутились Латиняне и Греки к концу XII века. Он говорит: «таким образом между ними и нами утвердилась величайшая пропасть вражды; мы не можем соединиться душами, хотя и бываем во внешних сношениях и часто живем в одном и том же доме». Историк обзывает Латинян