дворец. Тогда сарацины собрали свое несметное войско, пошли в Галлию и снова схлестнулись там с франками. Множество неверных пало в той битве, но и Карл недосчитался многих рыцарей.

Более всех отличился в этих сражениях один из придворных Карла — граф Ганелон. Не столько мужеством и силой брал он верх над врагами — росту он был небольшого и, хотя в совершенстве владел оружием, не слишком часто пускал его в дело, — сколько хитростью и коварством. Видел Карл, что за птица Ганелон, но понимал, что не всегда можно одолеть врагов с помощью силы и оружия, а потому оценил способности графа и стал привечать и приближать его к себе. А когда заметил правитель, какие нежные взгляды бросает Ганелон на сестру его Берту, решил, не раздумывая, выдать за него королевну. Понадеялся Карл, что станет граф добрым наставником Роландину, а своим хитроумием и ловкостью поможет королю в его походах и сражениях.

Между тем минуло семь лет, и Карл призвал к себе племянника. Однажды утром объявился у королевского крыльца юный паж на невысокой верховой лошадке, а с ним еще сорок юношей изящной внешности; ни у одного еще нет ни усов, ни бороды, каждый одет в шелковые ткани и пурпурный плащ. На самом паже горностаевая шуба, а под ней рубашка из лучшего полотна; сапоги из кордуана, отороченные дорогим мехом; станом паж красив и строен, а взгляд его смелей, чем у леопарда или льва.

Спрыгнул паж с коня, взошел по ступеням и остановился лишь тогда, когда дошел до самого Карла.

— Всемилостивейший государь, — сказал паж, — приветствую вас именем Бога нашего, претерпевшего страсти!

Обрадовался Карл вежливости и набожности юного пажа.

— Пусть и тебя сохранит Бог, который был нашим искупителем! — ответил король. — Откуда ты, из какой земли и как тебя зовут?

— Государь, — поклонился паж, — я зовусь Роландом, я прибыл из Бретани, я сын вашей сестры и герцога Милона Англерского.

Карл выслушал Роланда и бросил быстрый взгляд на графа Ганелона, стоявшего в королевской свите поодаль от золотого престола. Ни один мускул не дрогнул на лице графа: Ганелон ни помрачнел, ни улыбнулся при виде своего пасынка. Тогда взял Карл Роланда за рукав его горностаевой шубы и четырежды поцеловал в губы и подбородок.

— Милый племянник, — сказал он, — мы рады видеть вас здоровым и невредимым. К тому же, как я вижу, наставления моего аббата пошли вам на пользу. Отдыхайте с дороги. А мы устроим в вашу честь турнир. И хотя вы еще слишком юны и не препоясаны мечом, как настоящий рыцарь, я надеюсь, у вас хватит силы и ловкости сразиться с достойным соперником.

Тут выступил Ганелон и сказал:

— Государь, не сомневаюсь, что юный Роланд не осрамит имя вашей сестры и мою к нему привязанность: я готов полюбить его как родного сына. Африканский султан Абдуррахман прислал вам в подарок марокканского львенка. Его сопровождает посланец султана. Вот и соперник нашему герою!

— Негоже выбирать в соперники мирного посланца, — нахмурился Карл.

— Он язычник, государь! — возразил граф.

— Я готов сразиться с любым, кто примет мой вызов! — запальчиво ответил Роланд.

— Хорошо, — улыбнулся король. — Ступайте, милый племянник, и помните: если вы окажетесь победителем, мы посвятим вас в рыцари, несмотря на ваш юный возраст!

И Роланд удалился в окружении сыновей самых знатных баронов Карла Великого. По правую руку от него шел первый его товарищ Оливье, по левую — юный граф Эмери Нарбоннский.

Следом и граф Ганелон покинул дворец и прямиком направился к зверинцу короля Карла. Карл был любителем диковинных зверей, и зверинец его славился далеко за пределами Ахена. На широком лугу, обнесенном оградой, были устроены загоны. В роскошных убранствах на привязи стояли кони. Рядом находились мулы и огромные верблюды. Рычали львы и леопарды. Крепкой золотой цепочкой была прикована к столбу хищная рысь. Павианы, мартышки, медведи, ласки, барсуки резвились кто как умел на зеленой траве возле своих нор и грубо сколоченных укрытий от дождя и ветра. Рядом со зверинцем был раскинут шатер посланцев султана. У входа сидел черноволосый человек, опаленный африканским солнцем, и ласкал маленького львенка. Малыш жмурился на солнце и лизал руки хозяина.

— Сударь, — окликнул иноземца граф Ганелон. — Завтра наш король устраивает турнир в честь приезда своего племянника. Тот еще совсем мальчишка, но, узнав о вашем присутствии, решил вызвать вас на поединок. Я вижу, сударь, вы стройны и сильны, и, хотя прибыли с неверными, надеюсь, у вас хватит ловкости и ума немного проучить дерзкого отрока. Не стану скрывать: мальчишка горд, высокомерен и набожен и готов сразиться с любым язычником, даже с таким мирным посланцем, как вы. Настоящему воину не пристало отказываться от поединка с кем бы то ни было, особенно тогда, когда ваш противник за глаза называет вас трусом и готов всему свету доказать ничтожность вашего оружия.

Наутро за стенами Ахенского дворца возле поля для турниров был раскинут королевский шатер. Его покрывала белая парча, окаймленная широкой пурпурной полосой; золоченые гербы, нашитые поверх парчи, сверкали под солнцем, привлекая окрестных жителей на нежданный праздник. Около северных ворот, ведущих на боевое поле, разместились двенадцать роскошных шатров самых именитых рыцарей — пэров. К воротам уже спозаранку стал стекаться народ: богатые дружинники на конях и пешие воины, простой люд — вилланы и ремесленники, жонглеры и фокусники. Вся эта разношерстная толпа криком приветствовала появление короля, его сестры Берты, вельмож и духовенства в праздничном облачении.

И сам Карл, обыкновенно предпочитавший простоту и скромность одежды, на этот раз явился во всем своем великолепии. Вместо полотняной рубахи он надел шелковую тунику, а поверх нее — мантию, затканную золотом; его обувь была выложена драгоценными камнями, на седых кудрях красовалась золотая корона, а знаменитый королевский меч Жуайёз висел на перевязи из чистого серебра.

А вот и юный Роландин на своей низкорослой лошадке. И хотя был королевский племянник совсем еще мальчиком, его не по-детски мужественное лицо, приветливый взгляд, гордая осанка и отменное оружие внушали одновременно и уважение, и страх, и приязнь. В правой руке он свободно держал длинное копье, левая лежала на рукояти небольшого, но ладного меча.

Появился и иноземец, выбранный Карлом для поединка с Роландом. На легком скакуне, в мягкой кольчуге из тройных колец, в великолепном сарацинском шлеме, до того он был красив и благороден, что все зрители невольно им залюбовались. Меч его покоился на крепкой перевязи в кожаных