веселились (подчеркнуто нами).

5. Чтобы проклятіе патріарховъ намъ не вредило.

6. Чтобы монахи изъ Греціи, которые пріѣзжаютъ сюда грабить насъ и которыхъ мы признаемъ шпіонами, никакой власти больше надъ нами не имѣли.

7. Чтобы уничтожены были всѣ привилегіи, данныя патріархами братствамъ, и другія, ибо черезъ нихъ размножились разныя секты и ереси.

8. Каждый новый епископъ посвящается митрополитомъ Кіевскимъ, а митрополита посвящаютъ всѣ епископы съ благословенія папы Римскаго и безъ всякой платы (латиняне польскіе, какъ и турецкіе государи, желая осложнить выборы православнаго Кіевскаго митрополита, ввели было за это плату!).

9. Чтобы всѣ эти артикулы королевская милость подтвердилъ имъ своими граматами, одной на литанскомъ, а другой — на русскомъ языкѣ.

10. Чтобы и святѣйшій папа также подтвердилъ эти артикулы» (Очевидно, епископы мало вѣрили гарантіи одного польскаго короля, зависящаго отъ духовенства).

Этотъ актъ собственноручно подписали епископы: Ипатій Владимірскій, Кириллъ Луцкій, Михаилъ Перемышльскій, Гедеонъ Львовскій и Діонисій Холмскій.

Михаилъ Рагоза оффиціально не былъ въ курсѣ всѣхъ этихъ тайныхъ переписокъ съ королемъ и продолжалъ внѣшне вести себя, какъ ревнитель Православія. Судя по нѣкоторымъ источникамъ, митрополитъ еще сильно колебался относительно принятія уніи.

Тѣмъ временемъ, не подозрѣвая еще этого коварнаго замысла, кн. Острожскій замѣтилъ, что Поцей крайне странно ведетъ себя въ своей епархіи и написалъ ему нѣсколько вразумительныхъ посланій.

Поцей лицемѣрно отвѣтилъ, что виной всему польскія гоненія и невозможность добиться помощи отъ патріарха. Поведеніе же другого тайнаго уніата, Гедеона Львовскаго, заставило митрополита привлечь его къ церковному суду, который удалилъ архіерея въ монастырь.

Въ мартѣ 1595 года, судя по письмамъ Рагозы къ кн. Острожскому, митрополитъ уже зналъ о заговорѣ епископовъ, и виновникомъ онаго считалъ Терлецкаго. Онъ пишетъ князю:

«Въ то время, какъ я обращалъ все вниманіе на обнаженіе этого скрытнаго фальша, случилось очень кстати, что въ монастырѣ Слуцкомъ нашелъ я владыку Львовскаго (Гедеона), отъ котораго, думаю, не встанетъ этотъ пожаръ, вредный Церкви нашей Восточной и всему православному народу. Онъ ничего не знаетъ о предпріятіяхъ другихъ епископовъ, совершенно противенъ ихъ злому умыслу, присягу въ томъ на Евангеліи далъ и обѣщалъ сторожить, что будетъ дѣлаться въ этомъ отношеніи въ Польшѣ, обо всемъ давать знать мнѣ и вашей княжей милости. Вслѣдствіе этого, вчелъ я нужнымъ уничтожить опредѣленіе духовнаго суда, противъ него выданное. Особенно вашей княжей милости, какъ православному оку церковному, всякимъ способомъ надлежитъ вывѣдывать объ уніи; остерегайтесь также этого змѣя райскаго и лисицы хитрой, о которой я вамъ говорилъ (Терлецкаго)».

Какъ видно, высшая іерархія считалась съ вліятельнымъ и богатѣйшимъ вельможей Острожскимъ, цѣня его положеніе въ государствѣ, несмотря на приверженность князя къ гонимой Церкви.

Раскусивъ заговоръ, кн. Острожскій открыто обвинилъ Рагозу въ соучастіи, что видно изъ грознаго окружного письма, писаннаго имъ епископамъ 24-го іюня 1595 года. Оно гласитъ: «Отъ преименитыхъ благочестивыхъ родителей, смолоду воспитанъ я былъ въ наказаніи истинной вѣры, въ которой и теперь, Божіей помощью, укрѣпляемъ пребываю; извѣстился я Божіей благодатью и увѣрился въ томъ, что кромѣ единой истинной вѣры, въ Іерусалимѣ насажденной, нѣтъ другой вѣры. Но теперь злохитрыми кознями вселукаваго діавола, самые главные истинной вѣры нашей начальники, славою свѣта сего прельстившись и тьмою сластолюбія помрачившись, мнимые пастыри наши, митрополитъ съ епископами, въ волковъ претворились, Святой Восточной Церкви отвергшись, святѣйшихъ патріарховъ, пастырей и учителей нашихъ вселенскихъ отступили, къ западнымъ приложились, только еще кожею лицемѣрія своего, какъ овчиною, закрывая въ себѣ внутренняго волка, не открываются, тайно согласившись другъ съ другомъ окаянные, какъ христопродавецъ Іуда съ жидами, умыслили всѣхъ благочестивыхъ съ собою въ погибель вринуть, какъ самыя пагубныя и скрытыя писанія ихъ объявляютъ.

«Но Человѣколюбецъ Богъ не попуститъ въ конецъ лукавому умыслу ихъ совершиться, если только Ваша Милость въ любви христіанской и повинности своей пребудете. Дѣло идетъ не о тлѣнномъ имѣніи и погибающемъ богатствѣ, но о вѣчной жизни, о безсмертной душѣ, которой дороже ничего не можетъ быть, такъ какъ многіе изъ обывателей здѣшней области Святой Восточной Церкви послушники, меня начальникомъ Православія въ здѣшнемъ краю считаютъ, хотя самъ себя считаю я не большимъ, но равнымъ каждому въ Православіи стоящему, то изъ боязни, чтобы не взять на себя вины предъ Богомъ и предъ вами, даю знать Вашимъ Милостямъ о предателяхъ Церкви Христовой и хочу съ вами за одно стоять, чтобы съ помощью Божіей и вашимъ стараніемъ они сами впали въ тѣ сѣти, которыя на насъ готовили. Что можетъ быть безстыднѣе и беззаконнѣе ихъ дѣла? Шесть или семь злонравныхъ человѣкъ злодѣйски согласились, пастырей своихъ, святѣйшихъ патріарховъ, которыми поставлены, отверглись и, считая насъ всѣхъ — православныхъ — безсловесными, своевольно осмѣлились отъ истины отрывать и за собою въ пагубу низвергать! Какая намъ отъ нихъ польза? Вмѣсто того, чтобы быть свѣтомъ міру, они сдѣлались тьмою и соблазномъ для всѣхъ. Если татары, жиды, армяне и другіе въ нашемъ государствѣ хранятъ свою вѣру нерушимо, то съ не большимъ-ли правомъ должны сохранять свою вѣру мы — истинные христіане, если только всѣ будемъ въ соединеніи и за одно стоять будемъ.

«А я, какъ до сихъ поръ служилъ Восточной Церкви трудомъ и имѣніемъ своимъ въ размноженіи священныхъ книгъ и въ прочихъ благочестивыхъ вещахъ, такъ и до конца всѣми моими силами на пользу братіей моихъ служить обѣщаю».

Православный народъ пришелъ въ негодованіе и начались громкіе протесты противъ зачинщиковъ обмана. Испуганный Гедеонъ Львовскій публично отрекся отъ уніи и написалъ въ свое оправданіе, что его обманулъ Кириллъ Терлецкій; его примѣру послѣдовалъ еп. Михаилъ Перемышльскій.

Князь Острожскій, обрадовавшись рѣшенію еп. Львовскаго, попросилъ Львовское братство примириться съ Гедеономъ, что и произошло.

Справедливо опасаясь какъ бы народная реакція не скомпрометировала бы ихъ — зачинщиковъ уніи — въ глазахъ Сигизмунда и папы, Поцей и Терлецкій осенью 1595 года поспѣшили отправиться изъ Кракова въ Римъ; предварительно, въ свою очередь, іезуиты, испуганные тѣмъ, что можетъ сорваться въ одинъ мигъ вся ихъ работа въ пользу уніи, убѣдили короля публично объявить 24-го