систему наводки и свою систему управления, в которой тиратроны не применялись.

После ряда оглушающих ударов наступила тишина, казавшаяся теперь Веснину еще более неожиданной, чем грохот, которого он ждал.

— В прошлую стрельбу, — сказал Рубель, — я забыл закрыть иллюминатор в своей каюте. Воздушная волна превратила диффузор громкоговорителя, который висел на переборке, в мятую тряпку… — Рубель посмотрел на часы: — Теперь по расписанию наш черед. Если хотите увидеть орудия в работе, пойдемте наверх.

По непривычно узким и крутым трапам Веснин, следуя за Рубелем, поднялся на палубу.

Море было тяжелое и темное, как свинец. А небо — еще темнее, тяжелее. В светлой полосе между небом и морем висел прозрачный, как стрекоза, маленький биплан. За ним на невидимом тросе тянулся полосатый конус — мишень.

— Апрель у нас богат туманами, — сказал Рубель, — но нынче надвигается нечто для нашей северной части Черного моря редкостное. Такой туман мне доводилось видеть только южнее — на Босфоре.

Веснин подошел к орудиям правого борта, которыми управляли тиратроны электровакуумного завода. Все четыре орудия согласованно поворачивали стволы, следя за бипланом, жужжащим в небе. Борт корабля то поднимался, то опускался. Но орудия были все время устремлены на полосатый конус мишени. Словно живые, разумные существа, двигались зеленые стволы, применяясь к ходу и качке корабля. Веснин стоял, широко (как он думал — по-морски) расставив ноги, упираясь подошвами в рубцы, наваренные на стальной палубе. Но вдруг ближайший к Веснину ствол словно ослеп. Орудие резко дернулось вверх и двинулось в сторону, противоположную цели.

— Отключить автоматику. Перейти на ручную наводку, — негромко, но отчетливо приказал Рубель.

Веснин, прыгая с трапа на трап, кинулся вниз, к ЗАСу.

Матрос, с лицом, мокрым от пота, стоял перед центральным шкафом и все еще вертел регулятор поправки «на плотность».

«Где и что нарушено? — пытался угадать Веснин. — Что повреждено: сеточная цепь, цепь накала, анодная цепь?»

Сквозь черные решетки стенных шкафов видны были вспышки мигающих вразброд тиратронов.

«В прошлую стрельбу воздушная волна превратила диффузор громкоговорителя в тряпку…» — вспомнил Веснин рассказ Рубеля. Несомненно, с тиратронами что-то случилось, когда корабль весь сотрясался от выстрелов главного калибра.

— Пожалуйста, если можно, погасите свет, — попросил матроса Веснин.

В темноте стали видны бледные, зеленые языки пламени, которые выбивались вниз, за катодные экраны тиратронов, и заполняли их нижнюю горловину.

«Значит, эмиссии не хватает. Неполадка в цепи накала», — решил молодой инженер.

— Дайте свет. Снимите блокировку, — приказывал он, чеканя каждое слово.

В этом бессознательном подражании Рубелю он был подобен всякому юноше, невольно стремящемуся быть похожим на того, кто кажется ему достойным уважения.

— Откройте шкаф! — командовал Володя, забыв о том, что здесь, на корабле, он не имеет права распоряжаться.

Быстрый чернявый матросик, повторив:

— Есть открыть шкаф! — повернул рычаг и распахнул дверцы.

Веснин вытащил горячий тиратрон из гнезда и, дуя на пальцы, перебрасывал его с ладони на ладонь. Не дожидаясь, пока тиратрон остынет, он поддел ногтем плетеные проводники.

Так и есть! Пайка не выдержала. Испортился контакт между штырьком и выводом. Из-за этого упал ток накала, и тиратрон потерял управляемость.

— Все правильно! — обрадовался Веснин. — Паяльник и олово!

— Есть паяльник и олово! — весело отозвался матрос.

В помещение ЗАСа спустился Рубель. Все еще перебрасывая горячий тиратрон с руки на руку, Веснин устремился к нему.

— Это пайка отскочила! — воскликнул он таким голосом, словно сообщал о великой радости. — На трясучке, где мы до сих пор испытывали тиратроны, они не подвергались таким толчкам. Мы у себя на заводе только замазывали вывода оловом сверху. А вот практика сейчас показала, что надо заливать в глубину миллиметров на пять, никак не меньше! — кричал молодой инженер, торопясь поделиться своими мыслями, хотя Рубель его не торопил, не перебивал и стоял так близко, что мог бы слышать даже шепот. — Мы на заводе теперь это учтем, будем впредь паять по-новому.

«Мы», — говорил Веснин, подразумевая дирекцию, лабораторию, цехи… Такое «мы» приходилось ему произносить впервые в жизни.

— Сейчас эти лампы я вам здесь на месте перепаяю, и можно будет продолжать испытание.

«Если позволит погода», — подумал Рубель, но вслух этого не сказал. Ему не хотелось огорчать молодого человека. У того даже веснушки пылали от счастья.

Матрос принес табурет и паяльные принадлежности.

Командир БЧ-2 поднялся на палубу. Веснин с матросом принялись паять контакты. За два часа они управились со всеми тиратронами.

*

Веснин побежал наверх, чтобы доложить о том, что ЗАС в порядке и готов к работе. Но, распахнув дверь на палубу, он не увидал ни неба, ни моря, ни орудий. Все потонуло в белесой мгле. На этом гигантском корабле он чувствовал себя, как в незнакомом городе. Он стоял у двери, не зная, куда податься в этом тумане.

— Вот история! И снаряды не израсходованы и тиратроны, должно быть, уже в порядке, а стрелять нельзя, — услыхал Веснин голос Рубеля.

— А как же в бою, если встанет туман? — спросил Веснин.

Командир БЧ-2 подошел к своему собеседнику.

— У нас есть мощные прожекторы, — сказал он. — В ясную погоду они бросают свой луч на десятки километров. Но вот в такой туман и прожектор бессилен. Мощный луч света упирается в эту молочную стену… Да, световыми волнами тут ничего не добьешься… Я хочу поделиться с вами, Владимир Сергеевич, как с инженером-электриком, одной своей, так сказать, электротехнической идеей.

Веснин покраснел. Ведь он так недавно закончил институт. Сможет ли он понять идею командира БЧ-2, сможет ли дать правильный технический совет?

— У меня в уме давно засела одна мысль, — продолжал Рубель, — что можно бы узнавать о присутствии врага в темноте и тумане при помощи радиоволн.

— Но ведь для радиосвязи, — возразил Веснин, — нынче применяются волны длиной в сотни или даже в тысячи метров. Такая волна, конечно, проходит сквозь туман. Но как она обнаружит вражеский корабль?

— Нет, — сказал Рубель, — мне нужны короткие радиоволны, чтобы я мог собрать их в луч, послать этот луч в пространство, чтобы, натолкнувшись на препятствие, луч дал мне отражение.

— Собрать короткие радиоволны в луч, — повторил Веснин, — послать этот луч в пространство и получить отражение…

Он