три тела, эльф отметил, что все они обескровлены.

– Я еще не делала вскрытие, – произнесла губернатор, – ждала тебя. Ну, так что скажешь?

Прежде чем ответить, Флозерин задумчиво потер подбородок. Перед его внутренним взором проплывали картины двадцатилетней давности. Он тогда еще не был изгоем, и Черный лес приветливо распахивал ему свои объятия. Разорванные глотки Стражей Перевала, глубокие следы от когтей и кровавая бойня, в которой его клан потерял еще шестерых, воинов и мага.

– Готовьтесь к худшему, губернатор. Это – вампир.

Глава 2

Спустя десять минут, сидя в рабочем кабинете с кружкой горячего каффа[Кафф – тонизирующий напиток из плодов дерева кафф, произрастающего в южных провинциях Империи и Халифате], бледная фьери неожиданно сказала:

– Теперь я понимаю, почему он (Лесатт) не хотел отпускать вас с гномом. Встречался ты с этими тварями раньше?

– Да, кьерисса ун–Халлис. В тот раз погибло почти два десятка эльфов, один из которых был магом. Неплохим магом.

– Но, что им нужно на Унаири?! Мы же ни с кем не воюем. И раньше никогда вампиры не появлялись на архипелаге!

– Им нужно только одно – кровь, – жестоко сказал эльф, перед глазами которого на миг всплыло лицо Коэлиналя, залитое кровью из прокушенной артерии. В тот раз тварь была сыта и решила проиграться. – И количество жертв не имеет значения.

– Как его можно остановить?

Эльф пожал плечами:

– Очень просто – убить.

Фьери фыркнула, став похожей на девчонку–сорванца:

– Да уж! Чего проще – взял да убил!

– Пока он присматривается, обживает территорию, а вот когда уже обоснуется, тогда и начнет резать людишек, как скот.

Губернатор, несмотря ни на что, умела держать удар. Оставаясь с виду спокойной, она пыталась скрыть ту бурю эмоций, которая бушевала внутри, то и дело, пытаясь прорваться наружу:

– Что мне нужно сделать, чтобы вы взялись за это дело, кьер Флозерин?

Вопрос прозвучал весьма двусмысленно, и она это поняла, но было поздно. Веселые искорки смеха промелькнули в глазах эльфа и погасли, так и не выплеснувшись наружу.

– Поосторожней со словами, кьерисса губернатор, иначе можете попасть в более невыгодное положение, чем то, в котором находитесь сейчас. С чего вы взяли, что я захочу взяться за это дело? Одного раза было абсолютно достаточно, чтобы держаться от этих тварей как можно дальше и не привлекать к себе их внимание.

– И все же, Флозерин, – фьери опустила обязательную, официальную приставку «кьер», – у меня нет возможности подбирать ключи к вашей совести, особенно когда гибнут жители города. Поэтому я предлагаю вам тысячу золотых. Вы согласны?!

Флозерин сделал вид, что задумался над её, более чем щедрым, предложением. На миг его одолела жадность, но он сумел во время её оседлать.

– Весьма заманчиво. Гоните вперёд аванс, я думаю, трёхсот марок будет достаточно. Поразнюхаю в городе. Если решу не связываться с вами, верну половину аванса. Да, и все расходы за ваш счёт. Отчёт о них я предоставлю.

– Не слишком ли ты круто взял, эльф, – глаза фьери налились темнотой. Откуда–то потянуло сыростью, раздалось змеиное шипение. Но Флозерин и ухом не повёл:

– Нет, кьерисса. Тем более, что вы втягиваете меня в эту авантюру против моего желания. Если бы могли лицезреть то, что видел я, то вы бы поняли, что никакая сила меня не удержит от того, чтобы в любой момент покинуть Унаири.

Губернатор как–то сразу сникла, откинувшись на спинку высокого кресла:

– Хорошо, раздери тебя кхрасст[ Кхрасст – хищник-эндемик, живущий только на Унаири. Больше всего похож на помесь собаки и обезьяны. Нападает на противника даже больше себя. Первые человеческие колонисты принялись было его уничтожать, и только вмешательство фьери спасло его от тотального истребления. Сейчас почти не встречается. Ходят слухи, что фьери их приручили и используют вместо охотничьих собак]! Твоя взяла, эльф! Что собираешься делать?!

– Как я уже сказал, раньше поразнюхаю в городе…

Перед уходом, дворецкий передал Флозерину небольшой, увесистый мешочек, в котором позвякивали имперские марки. Тридцать двойных марок с профилем императора были большими деньгами для Среднего и Портового города, в которых перерезали глотки за куда меньшие суммы. Охранники-скарцени проводили его восхищёнными взглядами. Ещё бы! Подёргать тигра за усы и остаться в живых?! Это ещё нужно суметь.

Уже будучи дома, Флозерин спрятал деньги, предварительно рассовав несколько кругляшей по карманам. Любуясь с балкона набравшим силу днём, он ещё раз взвесил все «за» и «против». Шум и гам, доносившиеся снизу, абсолютно не мешали ему думать. Мысли его носились очень далеко от улицы Костоправов. Тысяча золотых была огромной суммой, и немногие из пиратов могли похвастать тем, что держали её в руках. И если распорядиться ею правильно, то можно было забыть о риске на несколько лет и ещё кое-что отложить на «черный день».

Но охота на вампира таила в себе смертельную опасность. Эти твари были умны, расчетливы и осторожны. Они не боялись ничего, кроме солнечного света и серебра. Но по слухам самые древние из них могли обходить и эти правила. Остальные же ухищрения заставляли их корчиться от смеха. Но это, как говориться, ещё полбеды. Насытившись и наигравшись, вампир начинал обзаводиться свитой. Почти такими же милыми созданиями, как и он, полностью подчинёнными его воле. В Пеллерионе, как и во всех Лесных княжествах, их называли кайлешами. Они не боялись дневного света, были очень сильны и по-собачьи преданы своему хозяину.

В таком деле нужен был хороший совет и, поразмыслив, Флозерин решил отправиться на Парк–Лейн, чтобы встретиться с Кошачьей леди. Приняв окончательное решение, эльф выбрался из кресла и, на ходу перекусив, прогулочным шагом пошёл на границу между Высоким и Средним городом.

Парк–Лейн была одной из достопримечательностей Медессы. Здесь обычно прогуливались зажиточные горожане и туристы, посещавшие дорогие рестораны и ювелирные лавки в сопровождении телохранителей. Сюда приезжали даже из Империи, чтобы купить знаменитый чёрный и розовый жемчуг, который с риском для жизни добывали у берегов Гали и Рюйка.

Казна Зальгары, чьей колонией некогда был Унаири, ежемесячно пополнялась за счёт продажи жемчуга полновесными имперскими марками, и, конечно, вокруг столь прибыльного промысла кружили крупные и не очень «акулы». Поэтому Лесатт и стал привлекать для охраны промысла пиратов, чтобы отгонять барражирующих вокруг стервятников.

Но кроме ювелирных лавок Парк–Лейн славилась своими скверами, каждый из которых был украшен фонтанами. Именно