как бедра девственницы.

Миссис Грейвз рассмеялась необычным гортанным смехом:

— Разумеется. Тогда к сэру Томасу Фробишеру. Сейчас… сколько, часа три?

Хоар кивнул.

— Значит, он в городском клубе — как и доктор Грейвз, скорее всего. Пошли.

Она взяла Хоара под руку и повела его к зданию, выходившему фасадом на новую эспланаду ниже церкви св. Ниниана. Это было большой дом, который, подумал Хоар, принадлежал, вероятно, одному из богатейших купцов города.

— Здание городского клуба когда-то принадлежало одному видному торговцу, — произнесла миссис Грейвз, как будто прочитав его мысли. — Но у него настали трудные времена, и группа уважаемых горожан купила его в складчину и сделала своим местом встреч. Чтобы быть подальше от жен, знаете ли.

Хоар засмеялся. Издаваемый им негромкий хриплый шум звучал, по язвительному замечанию жены одного знакомого офицера, как рев разгневанной бабочки.     

Бледный, худой стюард городского клуба, должно быть, заметил, что миссис Грейвз подходит, и сам открыл настежь массивную дверь.

— О, миссис Грейвз! — воскликнул он. — Вы, должно быть, где-то перебирались вброд, да к тому же и погода такая сырая! Пройдите к камину в гостевой комнате, и располагайтесь там, пока я не позову доктора Грейвза.

Он поспешил вперед, пошурудил кочергой уголь на решетке и направился к выходу. Миссис Грейвз окликнула его и спросила, здесь ли сэр Томас. Ответ был утвердительным.

— Попросите его зайти сюда, Смит, если он сможет. И еще: пошлите человека в дом доктора Грейвза. Пусть он передаст моей горничной наказ принести мое желто-зеленое саржевое платье и пелерину сюда, в клуб.

Разгоревшийся огонь камина был весьма кстати. Миссис Грейвз взглянула на Хоара:

— Если бы не ваше присутствие здесь, сэр, я бы подняла юбки, чтобы лучше согреться.

— Стоит вам только пожелать, мэм, и я беспрекословно оставлю вас одну.

— Нет, я не сделаю это, — ответила она. — Это было бы черной неблагодарностью за все ваши услуги.

— Могу я спросить, мэм, что привело вас на пляжи Портленд-Билла? — прошептал Хоар.

 — Камни, мистер Хоар.

— Камни, мэм? Чтобы метать их?

— Иногда, только по необходимости. С раннего детства я питала привязанность к красоте форм и цветов обточенных прибоем камешков. Я помещаю их в плоские тазы, чтобы сохранить их игру красок. Местные мальчишки, которые тоже собирают камни — зачастую под самым моим носом, — помнят старинное саксонское поверье, что Портленд-Билл был когда-то Островом Мертвых Друидов, и избегают его. А я прогуливаюсь там регулярно. Доктор Грейвз порой ворчит на меня за то, что я заняла целую комнату под мою коллекцию. Но я напоминаю ему, что комната небольшая, а дом огромен, и ему не стоит скупиться в этом.

— В конце концов, — добавила она задумчиво, — у нас нет общих детей, а пасынки давно переженились и удалились… или умерли. В любом случае, погода целую неделю стояла отвратительная, и я не выходила из дома. А тут я отправилась на прогулку. Там все это и случилось.

— Значит, вы вторая жена доктора Грейвза?

— Третья, сэр.  Его первая жена произвела на свет двух сыновей и умерла от чахотки, а вторая родила мертворожденных близнецов и скончалась от потери крови. Затем он жил вдовым свыше двадцати лет до тех пор, пока мы не встретились. Сэр Томас, кстати, претендует  заменить мне дядю, и он выдал меня замуж два года назад.

Миссис Грейвз прервала свой рассказ при появлении персонажа, который не мог быть никем иным, как сэром Томасом Фробишером собственной персоной. Приземистый, кривоногий, одутловатый, сэр Томас обладал широким ртом и выпученными желтоватыми глазами. Он пронзил подозрительным взглядом Хоара, затем обернулся к миссис Грейвз.

— Элеонора, дорогая! Что вы с собой сделали? — закричал он. — И кого вы привели к нам в этот раз? — продолжил он, бросая критический взгляд на Хоара, стоявшего в помятом флотском плаще, широких свободных матросских штанах и грубых мокрых башмаках с пряжками.

— Сэр Томас, разрешите вам представить лейтенанта королевского флота Бартоломея Хоара, который только что спас меня от неясной опасности, — произнесла миссис Грейвз.

— Хоар, да? — сказал сэр Томас. — Что ж, должен вас известить, что я являюсь баронетом и рыцарем. Кто из нас обладает первенством, а? Ночная… э-э-э… бабочка или наследственный рыцарь? А?

Хоару была знакома подобная реакция на свое имя. Она была предсказуема, и он научился предотвращать возникновение возможной враждебности.

— Вы, разумеется, вы. Я всего лишь Бартоломей Хоар — к вашим услугам в любое время. — Он сопроводил свои слова холодным твердым взглядом, одновременно расшаркавшись перед высокопоставленной персоной. 

— Фробишер — известное имя в истории, сэр Томас, — продолжил Хоар. — Я имею честь обращаться к потомку сэра Мартина Фробишера, первооткрывателя чудесной бухты, получившей его имя?

Сомневающийся вид сэра Томаса говорил о разнообразных чувствах, которые он испытывал по отношению к Хоару. С одной стороны, он был польщен комплиментом своему предку; с другой стороны, он был раздражен таким странным конфиденциальным шепотом и подозрением, что кто-то — ясно, что не миссис Грейвз — высмеивает его. Не была ли просьба встретиться с шепчущим человеком с таким неприличным именем вызовом его положению? Даже когда несколькими словами миссис Грейвз объяснила причину недостатка голоса Хоара, отношение баронета лишь слегка изменилось к более благожелательному.

— Да, мистер… э-э-э… Хоар, — сказал он. —  Хотя имя Фробишеров восходит к временам Вильгельма-Завоевателя и даже раньше, мой предок сэр Мартин Фробишер был первым, кто принес ему славу. Столетием позже Карл II пожаловал баронетом первого сэра Чарльза, который является моим четвертым или пятым прадедом. С тех пор семья, которую в настоящее время я имею честь возглавлять, занимала выдающееся положение в обществе Дорсета. Разумеется, Фробишеров принимают во дворе как само собой разумеющееся, и каждый старший сын Фробишеров посвящается в рыцари по достижении совершеннолетия, тоже как само собой разумеющееся. Итак, как видите, мы потомственные рыцари.

Хоар чуть не разразился своим обычным беззвучным смехом, но вовремя заметил, что сэр Томас был совершенно серьезен. Он превратил свой чуть не начавшийся смех в частое дыхание, которое, как он надеялся, выражало должное восхищение.

— Фактически, — продолжал рыцарь-баронет гнусавым, покровительственным тоном, — я ожидаю посвящения в рыцари моего единственного сына — юного Мартина, вы должны знать — сразу, как только он прибудет в наш небольшой город, сопровождая Его