— Ты, того и гляди, из штанов выпрыгнешь от восторга, — Винс чуть ли не зарычал от раздражения, когда у него отобрали очередную сигарету.
— Еще бы! Просто чудо, а не мальчик, прямо гордость берет. Да вот беда: втюрился в болвана, который его бросил на произвол судьбы и с видом страдальца прокуривает свое холостяцкое жилище.
— Слушай, на что ты всё намекаешь? Не надо делать из наших с ним отношений мыльную оперу с трагическим уклоном, — судя по всему, Сэму надоело смотреть, как он пытается закурить, в результате чего пачка сигарет оказалась вне зоны досягаемости. — Я уверен, Алфи понимает причины такого поступка. И…
— И что?
— И он прекрасно сможет обойтись и без меня.
Сэм усмехнулся и покачал головой.
— А ты сможешь без него?
— Раньше же как-то жил, нет? — разглядывая ворс ковра, отозвался Блэкстоун, нервно теребя край рукава. — Вот и сейчас так же.
— Как мило! Мой малыш дорос до самопожертвования, — язвительно порадовался Сэм. — Хотя, знаешь, Блэкстоун… А ведь ни хрена подобного. Ты идешь на поводу у — смешно сказать! — моральных принципов, пытаясь заглушить голосок своей внезапно проснувшейся совести. А то, что Алфи не горит особым желанием обходиться без тебя, ваше величество не колышет?
— Хватит! — раздраженно воскликнул Винс, сбрасывая его руку с плеч. — Ты просто не представляешь… Я хотел убить его. Я потом в мельчайших подробностях вспомнил, как собирался это сделать… Держать на руках мертвеца… все еще теплого, красивого, чуть обагренного кровью, — никак не удавалось унять нервную дрожь, голос становился все более лихорадочным. — Опомнился — а он рядом… Живой, красивый, теплый. Жмется ко мне, доверчиво так, словно бы я весь такой с нимбом и крылышками, ничего плохого не сделавший… Я понимаю, что он — единственное, что есть у меня настоящего по обе стороны сумасшествия. Напитываюсь его теплом, словно бы пытаясь поймать последние его мгновения. И кровь, снова вижу, чую, ощущаю эту гребаную кровь!!!..
Сэм влепил ему увесистую оплеуху. Винс отшатнулся и, снова откинувшись на спинку дивана, нервно засмеялся.
— О, спасибо!
— Не сходи с ума, черт тебя возьми.
— Тебе ли не знать, что сошел десять лет назад? Кому вообще нужно связываться с таким психопатом? Ну, только тебе, но ты ж сам старый маразматик.
— Спасибо большое, конечно, — с сарказмом поблагодарил Верджер, вставая и заходя ему за спину, — но ты сейчас несешь полную херню. Не будь таким бараном, Винс! Ты нужен Алфи. Действительно нужен. Я бы не говорил это, если бы не убедился самолично.
— Он просто не знает…
— Знает. Я тебе больше скажу — он практически догадался; поставил, так сказать, почти точный диагноз. Недаром над книжками ботанел, чудо-мальчик… А я только и сделал, что подтвердил.
— И что?
— И ничего! Ему плевать, насколько у тебя мозги набекрень. Единственное, что его волнует, так это то, как же ты без него галстук завязываешь, бедняжка, — в голосе Сэма проступила жуткая смесь умиления и ехидства. — Черт, это так мило!
— Увольте меня от своих бабских восторгов, миссис Валентайн.
— При условии, что ты возьмешь себя в руки.
— Иди уже отсюда. Надоели мне эти беседы за жизнь.
— Вот вредина-то, а? — невзирая на бурные протесты Блэкстоуна, Сэм растрепал его прическу до плачевного состояния, после чего с чувством выполненного долга направился к выходу. — Ладно, оставляю тебя наедине с собой любимым.
— Верджер, сволочь, сигареты-то отдай! — возмутился Винс, приглаживая волосы.
— Я бы рад, да ты в который раз бросаешь курить!
Без особого успеха запустив в него диванной подушкой, Винс с досадой вытерпел десять секунд злорадного смеха из холла.
— Иди ты знаешь куда!
— Иду-иду, не нервничай!
Хлопнула дверь и словно бы провернулся калейдоскоп, деформирующий реальность в новую картинку настроения.
«Мозг, вернись», — тоскливо попросил Блэкстоун, минут этак десять-пятнадцать пялясь в пространство и штампуя депрессию в валюте ненужных мыслей. Уже не хотелось даже курить, экзистенциальные потребности котировались на уровне «упасть и сдохнуть». На крайняк — нажраться дешевого виски в ближайшей подворотне и чисто случайно попасть под колеса грузовика, так романтично надышавшись перед смертью парами бензина. Да вот незадача — не было завещания с обязательными пунктами насчет костюма от Армани, шампанского, Rammstein вместо похоронного марша и пафосной надписи на пошло-вычурной гранитной плите.
«И снова здравствуй, мамочка», — страдальчески подумал Винс, услышав звук открывающейся двери.
— Что ты забыл на этот раз? Зонт, ключи, мифическую совесть?
— Блэкстоун, у меня нет ни зонта, ни совести. Ключи — и те твои, — отозвался в ответ знакомый, хорошо поставленный голос, позванивающий сарказмом, словно мелочь в карманах профессионального нищего.
Раньше всех опомнилась опорно-двигательная система — судя по тому, что несколько секунд спустя Винс уже застыл в нерешительности напротив Алфи, не решаясь протянуть руку и убедиться в правдоподобности этой галлюцинации.
Это был самый что ни на есть натуральный флэшбэк — с безжалостно обстриженными волосами, такими же, как в день их знакомства; насквозь промокший, словно бы Блэкстоун снова спихнул его с пристани на мелководье (воплей было много!).
— Что уставился? — голос сухой, сварливый, но в глазах такая дикая смесь эмоций, что все оттенки интонаций выцветают и оседают где-то на дне треснувшего бокала, именуемого его жизнью.
И Винс, не выдержав, притянул его к себе, зарываясь пальцами в волосы, пахнущие шампунем и ни на что не похожим запахом дождевой воды, которую можно было сцеловывать с холодной, влажной кожи и чуть улыбающихся губ.
Fin