потому что чувствительная грудь ноет от жара его объятий, и сердце заходится, и дышать становится нечем.

— Разве я кричал на тебя? — он целует её в острый, вздёрнутый подбородок, когда она кокетничает и уворачивается от поцелуя, пытается поймать её взгляд, полный колючих смешинок и горячего, тёмного желания. Никто никогда не смотрел на него так, что хотелось утонуть, захлебнуться, забыться в этом взгляде.

— Нет. Это я предупреждаю, — Кэм разворачивается к нему лицом, охватывает его спину ногами. Он знает, что вмиг отнесет её до кровати, но ему хочется любить ее прямо здесь и сейчас на этом скрипучем, деревянном стуле, если бы не эти куски фланелевой ткани, разделяющие их тела, сдерживающие его мучительное возбуждение, словно в оковах. И чёрт с ними, с этими тенями, рефлексами и бликами!

— Кэм, я никогда не стану кричать на тебя, — он не услышал в её голосе смешливых ноток, ответил серьёзнее, чем она рассчитывала. Никогда кричать, говорить грубости, никогда даже равнодушного тона в её сторону, и пусть все кругом твердят, что чувства съедает быт и привычка, он не собирается идти на поводу у большинства и в этом. Так силён в нём дух противоречия.

За окном яркий полдень. Стив до последнего убеждён был, что любовью положено заниматься под покровом тьмы, это порядочно по отношению к даме, но дамы изменились, а видеть, чувствовать её всю необходимо, как воздух. Бесцельные дни между заданиями в четырёх стенах квартиры, за книгами и пластинками довоенных времён, вечера в спортзале и одинокие прогулки, когда он прятался за тёмными очками и чиркал в блокноте всё, что видит, испарились, как тяжёлый сон. Теперь у него есть тихая гавань на окраине Бронкса, яркие краски в алюминиевых тубах и женщина, о которой не знает никто.

========== 3. ==========

Комментарий к 3.

Автора вынесло к молочным рекам и кисельным берегам, так что сорян, дорогие)

— Это наше первое воскресенье вместе, — так непривычно просыпаться к полудню, так ново встречать день не одному. Камилль лежит на соседней подушке, и волосы её разметались тёмными колечками по цветастой наволочке. Они такие гладкие, будто тают в ладонях, а под одеялом впервые не холодно, как часто бывает поутру, когда Стив забывает выключить кондиционер или прикрыть окно. Сейчас окно у изголовья кровати нараспашку, а ему жарко до испарины, потому что она прислоняется к нему бёдрами, закидывает ногу за спину и касается его груди своей, обнажённой.

— Их ещё много впереди, — он прижимает к себе её сонную, уверенный, что так оно и будет. А там, дальше, их ждут совместные субботы, и пятницы, и будни, когда он перевезёт её к себе и когда статус его тайной любви переменится на официальный. Мечтать ему никто не запретит, но говорить об этом рано, ведь только вчера он возник на пороге её дома, сорвался сразу же, как ступил на землю с трапа самолёта, завершив успешно очередное задание. Жизнь слишком коротка, чтобы терять попусту время, он знал — на другом конце земного шара его ждёт девушка, он чувствовал и старался быть осмотрительнее. Камилль не должна оплакивать его смерть или ранения.

— Я должен сказать тебе о своих намерениях! — только вчера он с порога ошеломил её своим заявлением. В дорожной пыли, с заходящимся сердцем и сбитым дыханием, он смотрел на неё и не мог налюбоваться.

Стив застал её за работой, в гольфинах, спущенных до колен, в безразмерной, вымазанной в краске майке, которая едва прикрывала ярко-малиновое бельё. Кэм даже шорты не успела надеть, так бежала открывать — он грохотал по двери кулаками, как безумный, будто на счету была каждая секунда.

***

С Вандой хорошо просто молчать. Они летят на базу, а она сидит на полу и играется пустыми гильзами, поднимает их этой своей «магией» над полом, сталкивает в воздухе и усмехается. Сущий ребёнок. Была б его воля, ни за что не взял бы её на боевое задание, но в этом вопросе его мнения не особенно спрашивали. А кроме всего прочего приставили к ней наблюдающим офицером. Она изредка смотрит на него сквозь созданные ею красные, туманные всполохи, и будто видит, что он не в порядке. Миссия завершилась без потерь, а душа всё равно мечется по салону, об фюзеляж бьётся, и сомнения точат едва выклюнувшиеся ростки надежды на лучшее.

За день до отъезда на задание он виделся с Камилль, и это была уже третья их встреча. Назвать эти встречи свиданиями не поворачивался язык, до того боязно было спугнуть удачу. В новом мире третье свидание обыкновенно заканчивалось совместной ночью, но Стив решился лишь на поцелуй, и тогда же он крепко пожалел, что в плане личных отношений так и не смог перестроиться. Уходить от Кэм не хотелось до отчаяния, отпускать от себя — мучительно, Стив сминал её холодную ладонь в руке и молчал, хотя сказать хотелось многое.

Рано утром его будет ждать самолёт, команда и щит — его осознанный выбор, изломанная судьба и тяжкая ноша, которую не переложить на чужие плечи и не поделить ни с кем. Его работа — его жизнь, он себе-то не принадлежит, какие уж там отношения? А с Камилль могло что-то получиться, Стив чувствовал это и боялся этого.

— Стив, — Ванда подсаживается рядом, слегка плечом задевает и смешно в лицо заглядывает, пополам согнувшись.— Мне с тобой рядом дышать больно.

Ей бы душевные раны врачевать в тылу, а не на передовой драться - вроде ничего не скажет, а жить становится легче. Она, как антенна ловит чужие эмоции, через себя пропускает, понимает. Бедная, маленькая девочка, столько уже испытала, что и не снилось никому, и он ещё травит атмосферу своими ничтожными переживаниями.

— Всё нормально, Ванда, — лишь виновато улыбается ей. Врать Стив не умеет, а уж её обмануть просто невозможно. Никому, даже Наташе, у которой ложь — профессия.

— Я однажды заглянула туда, — она глядит куда-то над его головой, в рассеянное пространство, одной лишь ей видимое, — где твои страхи и сожаления. Позволь мне сделать это ещё раз.

«Позволь помочь тебе, как ты помогаешь мне», — шумит в его голове, но Ванда ни звука не произносит вслух. Словно постучалась трижды, постояла у порога и обувь оставила у дверей, а потом вошла и растворилась в мутном плену образов чужого подсознания.

Glenn Miller & His Orchestra – Baby me

Ванда идёт за Стивом, прячется за его широкой спиной и боязливо выглядывает, как мышка тихая, чтобы не спугнуть его призраков. Лавирует меж крепких деревянных столов, наблюдает за танцующими парами, разглядывает с интересом антураж не своей