Принципом…

До этого дня Кумико никогда не задумывалась о Боге. Должно быть, он есть. Но что с того? Разве он приносит счастье и утешение? Даёт обездоленному жильё, а голодному — работу? Бог далеко, он сам по себе.

Которо привёл её в центр и познакомил с такими же, как она, юношами и девушками. Там Кумико Цунами впервые услышала об истинной семье.

Мать Кумико умерла очень давно, и потому сестёр и братьев у неё тоже не было. Здесь же она обрела их в избытке. Умные и любознательные, с пытливыми взглядами, чистыми голосами, стройно выводящими святые песни — они не походили на сектантов. Не было фанатичного блеска в глазах. Не было злости или желания враждовать с другими религиями. Даже бога — Кумико так показалось — почитал не каждый из них. Они лишь хотели быть нужными, любить и строить семью, во что-то веря.

Истинные родители стояли во главе церкви. Они обещали детям благословение. Для всех, кто остался. Кто выжил после Катастрофы. Впрочем, их было не так много: большой материк и маленькая страна на островах в Тихом океане. Непотопляемый авианосец. Но он переживал не лучшие времена.

Юджин чинно уселся за широкий общий стол, где собиралась вся семья, пробормотал молитву и принялся уминать фасоль, которую вторая жена отца приготовила сегодня с мексиканскими травами. За едой младшим не полагалось разговаривать, если, конечно, их не спросят.

Отец спросил.

— Что нового в школе?

— К нам прикольная училка пришла. Про всякие фугу-мугу рассказывает.

— И как она тебе, сынок?

— Да так… Кто её разберёт. Странная.

— А по мне так самое оно, — ухмыльнулся отец. — И над этим стоит поразмыслить. Мать, отрезавшая для мужа огромный кусок говядины, так и застыла при этих словах.

Но Гентри-старший этого не заметил.

— Папа, а Кумико говорит, что жена у мужа должна быть одна!

Отец недовольно поднял бровь.

— Да? А что ещё говорит твоя Мумико? — вмешалась вторая жена. Но муж цыкнул на неё.

А про себя подумал: «Уж тебе-то это точно не грозит».

Кумико Цунами спустилась с крыльца. Местный шериф, похожий на Мицуиси — такой же сосуд, только заполненный чем-то другим — выделил ей домик и сказал: «Ученые нам нужны, ученье — свет, а то как же. Ну да — лишнего им знать тоже не надо. Читать, считать хорошо, Бога уважать — и ладно. Те вот тоже были учёные. Физики, мать их, перемать… Так что чем ни попадя головы детям не забивай!»

…Над степью — прерией — сгустилась антрацитовая темень. Кумико завернула за угол дома и дотронулась до кирпичной стены. Прохладный кирпич, далёкий отзвук большого города. Здесь, в глухой техасской провинции, звучал, как насмешка. Кумико провела по стене ладонью. Стена не гладкая. Шершавая, чувствуются зазоры, борозды и едва заметные выбоинки. Препятствия свободному скольжению.

Нет границ, есть лишь препятствия…

Кумико отошла на несколько шагов, разбежалась и, вспрыгнув на стену, на мгновение задержалась, почти параллельно земле, сделала шаг вверх и, перекувырнувшись, приземлилась на ноги.

Её первое сальто в Техасе.

Вновь разбежалась и повторила кувырок, уже чуть выше.

Потом ещё и ещё раз, снова и снова. Ветер привычно свистел в волосах, отросших за последние месяцы. Ничего, что темно, зато спокойно.

Ничего, что далеко от родины, зато кругом много довольных жизнью людей, и не надо задумываться о том, где взять еду.

Большая-волна-в-бухте теперь миссионер. Она несёт детям Америки Принцип.

Юджин вышел из дома, когда стемнело. Он подоил коров и теперь чувствовал себя совершенно свободным. Ступив за калитку, достал припрятанный от отца сложенный трубочкой табачный лист, чиркнул зажигалкой и закурил. Ночь наполнилась губительным ароматом вожделенного дыма. Затянувшись, Юджин сладко зажмурился. Тишина висела над посёлком. И лишь со стороны учительского дома раздавались странные звуки. Раздумывая, что бы это могло быть, Юджин двинулся туда. Подойдя вплотную к забору, он включил карманный фонарик.

Луч выхватил из тёмного пространства, словно из-за кулис, мечущуюся фигуру. Да нет, танцующую. Или… да что же она делает? То, что это учительница, Юджин не сомневался. Кумико остановилась, глубоко дыша, и посмотрела на ученика. Видеть, кто пришел, она не могла — свет бил ей в глаза, — но спросила:

— Это ты, Юджин?

— Чем это вы тут занимаетесь, мэм? — Юджин и не подумал ответить на заданный вопрос.

— Разминаюсь.

— Зачем?

— Ты когда-нибудь летал? Сам по себе? Когда только ветер держит? Когда поворот ладони способен направить тебя к далекой стене или бросить на землю. Когда ты становишься хозяином своего тела?

Юджин почесал макушку.

— Мудреные слова вы говорите, мисс. Где тут летать? Прерия. Да и некогда нам: работаем. Коров пасем.

Юджин замолчал, думая, зачем это он стоит тут и непонятно о чем разговаривает с новой учительницей. Кумико тоже молчала. Она и представить себе не могла, что где-то не бывает домов выше двух этажей. И всё ее умение негде будет применить.

— Вы были в Каньоне? — неожиданно для себя спросил парень. — Там хорошо. Вам понравится.

Кумико готовила рыбу. Она так давно не ела свежей рыбы, что сейчас была в полуобмороке от счастья.

Красным плащом расстилался закат по вечернему небу, ветви печальных платанов по стеклу неровно стучали…

Кумико резала крупную бело-розовую форель большим ножом. Этот нож она привезла из Токио, он остался от отца — лучшего повара фугу.

В Империи не готовят больше фугу. В империи некому есть. Осталась лишь горстка сектантов.

Кумико бросила взгляд в окно. Вдоль пыльной дороги цветут высокие кактусы. Кактусов много. Их мясистые тёмные стебли топорщат скелетики игл. Взять бы катану, да порубить этих надменных уродов, услышать их предсмертное хлюпанье…

В Токио нет кактусов. И сакура не цветёт. Там только снег.

Неожиданно на крыльце послышался топот нескольких пар ног, затем дверь распахнулась. В дом ввалились трое мужчин в клетчатых рубашках навыпуск и хлопковых тёмно-синих штанах. Ковбои казались Кумико на одно лицо. Весьма неприятное лицо. Один из них, старший, держал в руках букет растрёпанных диких гвоздик. Неумело держал, словно веник. Двое других хмуро топтались поодаль.

— Что вы хотите? — удивлённо спросила девушка, вытирая руки о полотенце.

Один их ковбоев выступил вперёд, прочистил горло и объявил, как на церемонии:

— Мы имеем честь пригласить вас стать женой нашего почетного гражданина.

— Его зовут Джонни Лоренс? — вдруг вспомнила Кумико.

— Нет! Кому сдался этот раздолбай? — возмутился мужчина с цветами. — Вас берет Джим Гентри. Собирайтесь, поехали.