исцелял богатых маглов, которые знали о существовании магического мира, помогал местной милиции в поиске преступников или пропавших людей. Гарри поразился, что на востоке о существовании магического мира было известно многим маглам. После распада Советского Союза Узбекистан, как и его соседи, быстро скатился в средневековье. Простой народ, задавленный нищетой, довольно равнодушно относился к тому, что по соседству живёт волшебник, к которому запросто можно прийти за лекарством. Да и берёт он за лечение меньше, чем в больницах и аптеках. Очень удобно!

Наевшись плова, Гарри с пиалой, чайником чая и тарелкой с сушеной дыней развалился на топчане под абрикосовым деревом. Или урюком, как называют абрикос в Узбекистане. Стоял конец февраля, но кругом уже зеленела трава, плодовые деревья покрылись цветами. Весна выдалась ранней даже для Узбекистана. Гарри лениво наблюдал, как два восьмилетних сынишки Рашида учились беспалочковому невербальному заклинанию Протего. Младший трёхлетний сынишка качался на качелях, подвешенных на тутовник. Солнце ощутимо припекало. Куры и индюшки что-то клевали на земле. В тени под тутовником дрыхла огромная рыжая дворняга, поскуливая во сне. Тишина и покой. Слышалось журчание арыка, протекавшего в саду за домом. Издалека доносился звон молота о наковальню. Этот маг-кузнец изготавливал на продажу кинжалы.

- Рашид, а откуда у тебя такие большие старшие сыновья? Ты ведь школу окончил восемь лет назад.

- У нас принято жениться рано. Меня женили на пятом курсе, когда я был на каникулах. Только в Хоге я об этом не распространялся, вы бы не поняли. Моей невесте Асият тогда было четырнадцать лет. У нас девочек не отправляют в магические школы. Родители учат их дома.

- А ты детей в Хогвартс отправишь? – поинтересовался он у Рашида.

- Ни в коем случае! Только Дурмштранг! Там углублённо изучают боевую магию. Сейчас такие времена, без боевой магии никуда. Они у меня с пелёнок учатся говорить на русском и немецком языках, на которых ведётся обучение в Штранге. А Хогвартс это для ваших аристократов.

- Сам-то учился в Хоге, - засмеялся Гарри.

- Вот поэтому-то детей отправлю в Дурмштранг.

К Гарри подбежала Гульнара, пятилетняя дочка Рашида.

- Это к вам, Гарри-ака, - сказала она на парселтанге и положила перед Гарри гюрзу.

- Повелитель, возвращайтесь. Всё очень плохо. Нагайна говорит, что Вы нужны в Англии, - прошипела змея, соскользнула на землю и как будто растворилась в пыли.

Это была змеиная почта, которую обычно использовали змееусты. Змеи передавали друг другу сообщение, и так постепенно оно доходило до адресата. Какой-то змее пришлось преодолеть Ла-Манш, чтобы попасть на материк.

- Что там у вас ещё случилось? – нахмурился Рашид. – Этого, вашего Волдеморта вроде бы убили. И даже не ты. Я помню, как тебя ждали в Хоге. Директор чуть кипятком не писал, всё хотел поразить Золотого мальчика волшебством Хога. Это что же, предсказание было неверным?

- Рашид, его истолковали неверно. Избранным оказался Драко Малфой.

- А-а-а, это такой беловолосый нахальный сопляк, весь из себя. На павлина похож.

Гарри засмеялся, вспомнив чванливого и высокомерного Слизеринского принца, с которым он так подружился. И внезапно понял, что страшно скучает по Хогвартсу, Малфой-мэнору, блестящему Люциусу Малфою и его сыну. И по Северусу…

Сев, дракл его дери! Когда же Гарри перестанет тосковать по нему? Он одержим Северусом! Это какая-то болезнь. Гарри неизлечимо болен.

«Влюбленный болен… Он неисцелим. Нет, не так. Влюбленный ранен, он неисцелим», -

всплыли в памяти строчки Омара Хайяма, которого Гарри никогда не читал.

- Зато Том Реддл читал, - сказал про себя Гарри и пошёл собираться.

Вещей у него почти не было. Только рюкзачок с артефактами и мантией-невидимкой. Однако Рашид, прощаясь с Гарри, подарил ему сшитую за ночь хизматкой-портным мантию с забавной подкладкой из узбекского шелка с чёрно-белым национальным узором. А также нагрузил его запасом сушеной дыни, халвы, маковников, фруктового сахара, особых узбекских печений, каких-то лакомств, похожих на моточки беленькой пряжи, Гарри забыл их название. А потом Гарри аппарировал прямиком в Лондон.

Ой, какой холод! После Узбекистана Гарри и забыл, что в Англии в феврале холодно.

Дует пронизывающий ветер, идёт не снег, а какая-то морось. Куда ему теперь? Тут Поттер понял, что на данный момент у него нет пристанища. Закутавшись в подаренную мантию Гарри растерянно стоял посреди улицы. В ближайшее время придётся срочно подумать о покупке дома. Что же у них тут случилось? Гарри поразмыслил и аппарировал в Малфой-мэнор. Защита поместья беспрепятственно пропустила его. Пройдя по мокрой дорожке через парк с голыми чёрными деревьями, он вошёл в прихожую. Вездесущий Коржик, узнав, кинулся к нему и прижался к его ногам.

- Ой, мистер Поттер, у нас такое горе… - плакал он. – Мастер Драко совсем плох…

- Люц, Нарси, он не умер, он в коме. Нарцисса, иди к сыну, ему пора давать зелье. Люциус, прекрати плакать. Я сделаю всё возможное. Люц! Да, слушай меня! – раздался знакомый бархатный голос.

У Гарри замерло сердце. Он схватил свой рюкзачок, пытаясь вытащить мантию-невидимку, неловко уронил всё на пол, упал на колени и принялся собирать. Потом поднял голову и встретился взглядом с непроницаемыми чёрными глазами. Губы зельевара сжались, глаза вспыхнули гневом, между бровями появилась жёсткая складка. Снейп, молча, кивнул и вышел, задев юношу краем мантии. Такой знакомый и родной запах сухой полыни…

Северус в ярости! Конечно, Гарри принадлежал ему, а потом так по-хамски ушёл. Его, видите ли, не устраивали их отношения! Какой же Гарри идиот! И за целый год он не избавился от этой зависимости, почти наркотической. Сейчас надо было бы упасть Севу в ноги и вымолить, выплакать прощение, а он, растяпа, сидел на полу и подбирал своё барахло. Ну почему при виде Сева у него начинает биться сердце, язык прилипает к нёбу, ноги делаются ватными?

- Здравствуйте, лорд Поттер, - раздался безжизненный голос. – Приветствую вас в Малфой-мэноре.

Перед ним стоял изможденный, осунувшийся Люциус с покрасневшими от слёз глазами и тусклыми плохо расчёсанными волосами.

И это глава рода Малфоев, которые не плачут! Этот постаревший человек не имел ничего общего с тем блестящим высокомерным