инспектор, а затем обратился к узбеку. - А вы? Зачем? Зачем вы это сделали? У этих констеблей были дети...жёны в конце концов! Что с вами произошло? Что с вашей рукой? Что там у вас? Скальпель? Бросьте его, сдайтесь и я гарантирую вам безопасность!

Старуха что-то прошипела, глядя на него, но узбек не придал этому значения. Он готовился сорваться с места в любую секунду и вогнать скальпель в основание черепа одному из жирдяев.

- Ивор, застрелите этого урода! - Рявкнул, Лодыгин. - Он забил бездомного до смерти и сбросил констебля в канализационный коллектор. Только за этот вечер он убил ещё двоих.!

- Это был не бездомный, а старуха! Жирный урод! - Ответил узбек и принялся показывать единственной целой рукой на инспектора и Андрея. - Разве ты не видишь? Вот старуха, ещё одна, полная больница старух, весь мир состоит из одних старух! Ты сам сбросил старуху в коллектор! Не человек это был, а старуха! Ты это знаешь иначе зачем тогда было сбрасывать её?

- Вы сбросили констебля в коллектор? - Спросил Линдквист.

- Заткнись! Это он сбросил! Застрелите его!

- Смотри как бы она тебя не застрелила. - Выкрикнул узбек и обратился Линдквисту. - Давай, он тоже человек, оба они люди. Убей одного из жирдяев, а второго я убью!

Услышав эти слова Сирожа даже побледнел. Из-за перелома тазовой кости, качок и так поставил крест на мечте научиться танцевать и записываться на курсы теперь не было смысла. Ну да, он хотел научиться танцевать с самого детства, ведь где-то в недрах его страдающего ожирением тела, скрывалось изящество и грация. Тайком, когда никто не видит и не посмеётся над ним, качок пытался танцевать. Он делал это самозабвенно, задыхался, страдал от обезвоживания обильно потея, но танцевал! Только для того, чтобы раскрыть внутренний потенциал он записался на курсы. А теперь его просто убьют.

Коллега инспектора и подозреваемый обвиняли друг друга в ужасных деяниях. Он пришёл для ареста одного, а теперь придётся арестовать минимум троих. Медленно, чтобы не нервировать никого из собравшихся он потянулся к висящей на поясе кобуре, освободил пистолет.

- Давайте все успокоимся, - попытался снизить накал эмоций инспектор, - а потом каждый из вас медленно и аккуратно положит оружие на землю, и мы во всём разберёмся, кто кого сбросил и так далее.

Старик взглянул в чистое небо над головой, не смотря на городскую иллюминацию он видел звёзды. Никонорыч попытался вспомнить хоть что-нибудь, неважно что, но не смог. Он жил очень долго и мог даже написать мемуары под названием "Восхождение лысины", но в данный момент, не помнил ничего кроме больницы и сотен огоньков, они кружились около него тогда и недвижимо висели над ним сейчас. У каждой звезды появилось имя. Картавый голосок в голове начал произносить имена, старик принялся повторять услышанное.

Узбек почувствовал необычайную лёгкость, счёт шёл на минуты. Он посмотрел на Лодыгина, выбор пал на него, ведь именно он попытался убить его.

Узбек рванул к Лодыгину, Лодыгин поступил аналогично. Андрей выхватил пистолет и выстрелил в качка, но промахнулся и попал в старика, а пистолет не выбросил стрелянную гильзу. Сирожа не выхватил ничего и с феноменальной для него скоростью заковылял на костылях к сопернику в надежде забить того костылём.

Линдквист выстрелил в узбека, но попал в живот Андрею, и он упал навзничь, но уже лёжа на спине, в шоковом состоянии, Андрей вёл огонь в слепую. Инспектор снова выстрелил уже в спину несущемуся вперёд узбеку и тоже попал в старика. Никонорыч заверещал, не прекращая повторять имена, по нему как стая лосей пробежался Сирожа, но получив "слепую" пулю в грудь от Андрея, упал замертво.

Лодыгин и узбек всё-таки столкнулись. Скальпель, на который он так рассчитывал, выскочил из ослабленной руки, он не видел куда, но отчётливо слышал стариковский визг. Прогремел выстрел, узбек почувствовал жжение под правой лопаткой, но не упал. Его шею взяли в замок и душили. Впереди громко шипела старуха, кто-то рычал над левым ухом.

Ориентируясь только на звук, правой рукой узбек схватил себя за левое запястье, кость снова вылезла, но недостаточно. Он не мог даже кричать от боли, не было кислорода, но узбек продолжал выламывать собственную руку, всё больше и больше обнажая кость. И узбек нанёс один единственный колющий удар куда за голову. Хватка ослабла, кость, что должна была оказаться в горле узбека, проткнула горло жирного преследователя. Держась за горло обеими руками Лодыгин упал на колени, а после на асфальт и вскоре затих навсегда. Последовал ещё один выстрел от Андрея за секунду до гибели, старик снова заверещал, но уже без энтузиазма.

К нему уже спешили на помощь констебли. Линдквист, будучи единственным выжившим, всё ещё крепко сжимал в руке пистолет. Он окинул поле боя растерянным взглядом, огляделся по сторонам и так же растерянно произнёс:

- Бардак.

1