превратился. Спереди, по бокам и сзади установил  систему видеонаблюдения, благодаря которой мог без помощи окон видеть, что  происходит снаружи. Даже пошел на крайности, создав собственную вентиляционную  систему из баков с запасным кислородом. На всякий случай.

Время настало, и я был  готов. Взявшись за руль, я отпустил сцепление, включил передачу и выехал из  мастерской, в первый и последний раз. Это была проверка. Я не повернул назад.  Когда-то я читал, что люди должны извлечь из войны две вещи. Первая - прощать.  Вторая - осознавать свои ошибки.

Ни одна из них мне не  подходила.

Казалось, не было  никакой необходимости закрывать за собой дверь.

Я выбрал конкретно эту  мастерскую из-за ее близости к съезду на дорогу, которая скоро станет моей  любимой. До нее было меньше, чем две минуты езды. Встречные машины с визгом  тормозили. Водители трясли кулаками и показывали средний палец, глядя как  странная машина проносится мимо них в это спокойное, ясное утро понедельника.

Не обращая ни на кого  внимания, я свернул к дороге и выехал на полосу встречного движения.

Потянул рычаг, и  модифицированный ковш опустилось почти к самой поверхности дороги. Вокруг ковша  я сконструировал раму, а сверху закрепил тонкие стальные листы так, чтобы  получить тридцатиградусный скат, слегка наклоненный влево. Я нажал кнопку, и  пятифутовое лезвие "Дорожной Пилы" начало вращаться. Сняв этот  механизм с другой машины, разработанной для нарезки больших участков бетона, я  перевернул его и вмонтировал так, что тот торчал из щели между стальными  листами, словно вращающийся косопосаженный зуб.

Это было основное  оружие. Но имелись еще и другие.

"Фиат Пунто",  уходящий с главной дороги и направляющийся к съезду, заметил мое приближение и  свернул на обочину.

Я изменил направление. Чувствуя  неизбежную опасность, водитель "Фиата" разогнался, чтобы проскочить  мимо. Ему почти это удалось, но он рисковал врезаться в барьер.

Внезапно "Фиат"  зацепил передним колесом скат, тут же ускорился, соскочил с края, перелетел  через металлический барьер, и, вращая колесами, покатился вниз по склону.

Я рассмеялся,  почувствовав выброс адреналина. Будут еще и другие.

Водитель второго  автомобиля, увидев перевернутый "Фиат", сразу же затормозил. Это был  фургон "Мерседес Спринтер". Он резко свернул в сторону и начал делать  разворот на 180 градусов, чтобы уехать назад.

Ускорившись, я бросился  на фургон, прежде чем тот сумел завершить разворот. Водитель вскинул руки  вверх, когда нижняя часть ската ударила по колесу и грузовой фургон наклонился к  лезвию.

Сквозь визг вращающегося  лезвия прорезались скрежет металла, звон стекла и человеческий крик. Я  ускорился, виляя из стороны в сторону, чтобы выбить фургон с дороги. По инерции  тот занесло на скат, водительская дверь слетела с петель, из разорванного  салона капала кровь. Все больше автомобилей приветствовало меня сигналами, визжали  тормоза, дымились шины, бампера бились друг об друга, пластик раскалывался в беспорядочной  суматохе.

Некоторые попытались  повернуть, но было уже слишком поздно. Они были целиком в моей власти. Я даже  не распознал модель следующей машины, когда та заехала мне прямиком на скат, под  вращающееся лезвие. Полетели искры, когда лезвие прорезало решетку радиатора и  со страшным ревом вгрызлось в нижнюю часть двигателя. Затем оно прошло сквозь  пассажирское сиденье, и автомобиль тряхнуло. Следующая машина столкнула его со  ската, встретив похожую судьбу. Из разрезанной пополам машины брызнул  перемешанный с кровью бензин.

То же самое случилось и со  следующими тремя. Голодное лезвие бездумно набросилось на "шведский  стол" из протестующего металла и упрямой плоти, сопровождаемое шквалом  искр и криков.

Я широко улыбнулся,  испытав прилив восторга. Вот это было веселье. Вот так и должно было быть -  кровь в качестве терапии.

Выезжающие на основную  проезжую часть машины сразу же начинали сворачивать, большинство ради  безопасности направлялось к обочине и пыталось съехать с дороги. Другие  замирали на месте, шины визжали в неровный унисон, когда автомобили  останавливались по диагонали к белым линиям разметки. Сталкиваясь бамперами, они  образовывали цветастую гармошку.

Держась центральной  разделительной полосы, я с неистовой радостью прокладывал себе путь. Наслаждался  звуком искореженного металла. Каждый скрежет был для меня музыкой, каждый крик –  новым голосом в хоре карающих ангелов. Кому-то это показалось бы безумием, но  для меня это было исцелением.

Я двигался дальше, сея  на своем пути разрушение. Сто метров, миля, еще одна. Пожары начали посылать в  небо змей черного дыма, отчлененные от тел конечности подергивались, словно  фрагменты электрических кукол. Пара оторванных по колено ног, в  "Найках" и разных носках, лежали, отброшенные на центральную разделительную  полосу.

Теперь все это осталось позади.

Огонь.

Кровь.

Семья.

Впереди, под следующим  мостом, синие мигающие огни сформировали ослепляющую линию. Вряд ли они были здесь  для того, чтобы успокоить меня словами или выразить сочувствие. Я был выше всего  этого. Горе завело меня слишком далеко.

Я ждал этого и сбавил  скорость, хотя между мной и полицейским заслоном не было транспорта. Мне нужно  было время подумать.

По другой стороне дороги  продолжали двигаться машины. Одни водители проносились мимо, другие с  любопытством вытягивали шеи. Я остановился, оставив дизельный двигатель работать  на холостом ходу. Тот мерно урчал, как дракон, переводящий дух.

Положив руку на другой  комплект средств управления, я запустил неиспользовавшуюся до этого часть  механизма.

Из-за кабины поднялась  стрела, сгибающаяся с изяществом лапы богомола. Огромный пневматический  бетонолом на конце выдвинулся, прижавшись к бетонному барьеру. Он принялся  пульсировать и долбить, вгрызаясь в низкую стену и распыляя дождь пыли и  осколков. Через тридцать секунд бетон раскололся, и барьер был отодвинут назад.

Синие огни устремились в  мою сторону, но было слишком поздно, барьер был сломан. Направив стрелу вперед,  я выбил два куска и въехал задним ходом в брешь.

Машины сигналили, шины  визжали, когда металлический зверь появился на скоростной полосе с грацией  слепого