- Мы остаемся. Раз удалось обратить одного, будут и другие. Первого я обратил в Яффе, а теперь пойду искать дальше.

- Это, что ли, твой обращенный из Яффы? - спросила она.

- Да.

- Ты знаешь, сколько этому человеку лет?

- Завтра исполняется тридцать три.

- Этот человек уже тридцать три года католик и всегда им был. И вдобавок оказался настолько любезен, что развлекал тебя по вечерам беседами на религиозные темы.

- Этот человек - католик? - спросил Шон.

- С рожденья.

- Откуда ты знаешь?

- Я с ним спала. Лучше все-таки займись своими вещами.

Она ушла, и вошла Луиза.

- Погасите свет, - сказала она. - Или поверните прожектор к стене.

- Здесь нет никакого прожектора, Луиза, - сказал я. - Это обыкновенная лампа.

- Поверните прожектор к стене, - повторила Луиза. Она набралась больше обычного; Шон вышел, а я повернул лампу.

- Я тебе показывала, какой была раньше? - спросила она. Сейчас, в темноте, я не видел ее лица. Она вынула карточку. - Уже показывала?

- Ты в этой гостинице всем показывала.

Шон вернулся; пододвинул к себе корзину и стал рвать какие-то бумаги.

- Что это, Шон? - спросил я его.

- Наши с тобой беседы, - сказал он. - Я их записывал.

Он брал листок за листком и методично рвал, а Луиза подошла к нему и протянула свою фотографию.

Шон, не взглянув на снимок, разорвал его на кусочки и бросил в корзину.

- Сделать тебе чаю, Луиза? - спросил Гарри. - Чай здорово помогает. Полфунта.

Она взяла лампу, стоящую на столе, и осветила свое лицо, а мы все отвернулись.

- Ты уверен, Гарри? Посмотри на меня и хорошенько подумай, что мне может помочь. - Она подняла руку. - До свидания всем, - сказала. Пошла наверх и по дороге столкнулась с Робертом. - Уезжаешь? - спросила она.

- Нет, что ты! Остаюсь и буду каждый месяц получать столько же, сколько ты. Первая красавица в нашем городе.

Она ушла, а Роберт спустился вниз; он уже был потный и вздрюченный. Посмотрел на Шона и как-то сразу успокоился.

- Дайте-ка сюда лампу, - сказал он. Взял лампу и осветил ею лицо Шона. Но зрачки Шона остались неподвижными, и после третьей попытки Роберт отставил лампу. - Звони в психушку в Бат-Яме, - сказал он Гарри. - Этот уже готов.

- С чего ты решил?

- Как с чего? Я по образованию врач.

- Ты никогда об этом не говорил.

- А что, обязан был? Нет. Мне за это не платили. Скажи спасибо, что сейчас сказал.

Гарри стал звонить в больницу; а сверху двое снесли Луизу, и мы увидели, что у нее перерезаны вены.

- Ничего страшного, - сказал Роберт. - Она такое видела только в кино. На самом деле это совсем не просто. Пошли. - Он обратился ко мне: - Бери пташку и идем.

- Какую пташку?

- Собаку. Я ошибся. Что, нельзя один раз ошибиться? Этот спятил, та вздумала с собой покончить…

- Я останусь с ним, - сказал я.

- Зачем?

- Хочу что-нибудь для него сделать.

- Ты уже все для него сделал. Зачем она ему сказала? Хоть убей, не понимаю. Ведь я такого не придумывал, согласись.

- Ты велел мне ее шворить?

- Да. Но не понимаю, зачем было говорить. Это же глубоко интимные вещи. Возможно, даже святые. Нам бы жить было не на что, если б на свете не существовало подобных вещей. Нехорошо с ее стороны. Хоть бы у меня спросила. - Он подошел к Шону и приложил ему окурок к руке. - Отсутствие рефлексов. Этого я и боялся.

Вошли двое, оба в белых халатах; за ними я видел еще двоих, стоящих за дверью с носилками.

- Берите сначала его, - сказал Роберт и указал на Шона. - У нее ничего опасного. Оставляем нашу незабвенную самоубийцу. Пошли.

Гарри загородил ему путь.

- А за чай?

- Какой еще чай?

- Кто заплатит за Луизин чай?

- Уж наверно не я.

- Если ты врач, должен был мне сказать.

- Что?

- Что чай ей не поможет.

- Ей уже ничего не поможет, - сказал Роберт. - Посмотри на нее. Надо найти кого-нибудь, кто бы с нею сидел и рассказывал, какой она была раньше Я об этом еще подумаю. Сколько ей присылают родственники?

- Двести долларов в месяц.

- Немного, - сказал Роберт. - Но я подумаю.

Мы вышли из гостиницы; остановка нашего автобуса была на углу. Я сел около окна, и тут вошла эта девушка. Я уже знал, что буду смотреть на нее всю дорогу. Только ее маленького шрама не было видно; но дожди вот-вот прекратятся, и я подумал, что в Эйлате она мигом загорит, и я опять увижу белую черточку у нее на переносице.

- И эти губы, и глаза зеленые, - сказал я.

- Хочешь глотнуть? - спросила она.

- Не знаю, - сказал я. - Роберт, можно мне выпить глоток?

Он не ответил; я посмотрел на него и увидел капли пота на лбу.

- Можно я выпью глоточек, Бобби?

- Я думаю насчет Луизы, - сказал он. - Улавливаешь? Отличный расклад. Я уже все прикинул. В сезон дождей лучше женщины не найти. Ты будешь сидеть возле нее и рассказывать, какой она была. Понимаешь? Нет, не понимаешь. Достаточно, что я понимаю. Зачем корежить себе мозги, когда существую я, верно? И плевать, если я сдвинусь. Правда? Только что вы все без меня будете делать?

- Как насчет выпить, Роберт? Позволишь?

- Нет. Ты слишком много пил последнее время. Я понимаю, беседы о Боге требуют особых условий, и тем не менее нет. - Он провел рукой по моему лицу. - Ладно уж, дай ему глотнуть.

- Ты надолго в Эйлат? - спросил я.

- Это зависит.

- От погоды?

- От того, кто за меня будет платить. А ты?

- Это зависит.

- Но не от погоды?

- Нет, - сказал Роберт. - Я уже все придумал. Все замечательно. Теперь мы сможем работать, даже когда зарядят дожди.

1966

[1] Рассказ Дж. Сэлинджера.

[2] От английского «loser» - проигравший, неудачник.

[3] Здесь: процедура опознания подозреваемого среди нескольких человек (англ.).

[4] Билли (Уильям Франклин) Грэм (род. в 1918 г.) - известный американский проповедник и богослов, баптистский священник

[5] Царь Иудейский (лат.).

[6] «Кто-то наверху любит меня» (англ).

[7] «Ровно в полдень» - название американского фильма с участием Гэри Купера.

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

13.11.2010