в это время хранились в запаснике музея, другие нужно было искать в иных местах. И вот я стал рыться в архивах министерства внутренних дел и министерства юстиции, побывал в военно-историческом архиве, встретился со многими свидетелями тех событий, о которых я собирался написать. В этой книге содержится все, что мне удалось выяснить. На ее страницах описаны подлинные случаи и события, которые лишь слегка изменены без искажения фактов. В некоторых случаях я изменил фамилии участников. И сделано это было не ради тех, кто нарушил законы нашей республики (в музее в большинстве случаев приводятся их подлинные фамилии), а потому, что сейчас живы их родственники, не имевшие ничего общего с преступной деятельностью этих людей.

Создавая экспозицию, сотрудники Музея КНБ и войск МВД старались сделать так, чтобы отдельные экспонаты не только напоминали о прошлом, но и говорили о настоящем. Я был бы рад, если бы то же самое могли сделать и мои произведения. Если мне это удалось, то рассказы, предлагаемые вашему вниманию, писались не напрасно.

Р. Шулиг

ЧТО СКРЫВАЕТСЯ ПОД ФАМИЛИЕЙ

Зал боевой славы является вводной и одновременно заключительной частью всей экспозиции Музея КНБ и войск МВД. Его экспонаты имеют отношение ко всей истории существования наших органов безопасности. На одной из стен зала находится большая мраморная доска, на которой высечено более 350 фамилий сотрудников КНБ и МВД, погибших при исполнении служебных обязанностей. Они погибли в борьбе с классовым врагом, сражаясь против преступников. Они отдали свою жизнь ради жизни людей, поэтому за большинством этих фамилий скрыты драматические истории. Одна из них имела место вскоре после освобождения нашей родины Советской Армией.

1

Снаружи здание областного управления государственной безопасности на улице Вашингтона в Праге выглядит миролюбиво и солидно. С учетом того, что происходит под его крышей, даже слишком миролюбиво. Но информация, стекающаяся в этот пятиэтажный дом, отражает волнующие события, происходящие в последние двенадцать месяцев после освобождения республики.

У большинства сотрудников этой организации пока нет времени разобраться в секретах своей новой профессии. Многие из них по возвращении из концлагеря или из партизанской землянки еще не успели толком оглядеться в освобожденной стране, как уже были призваны на работу в органы безопасности. Там они сразу же оказались в вихре событий, не имея возможности спокойно приобрести необходимые профессиональные знания. Пришлось учиться на ходу.

Один из сотрудников, работавших тогда в доме номер 7 по улице Вашингтона, впоследствии так будет рассказывать о том периоде:

«Не успели мы организационно сколотить свое управление, как нам пришлось участвовать в первых стычках с членами «Вервольфа». В конце сорок пятого года от арестованных гестаповцев и от самих «оборотней» мы узнали о существовании в Чехословакии этой террористической фашистской организации. Однако ликвидировать ее было, конечно, трудно. То и дело кто-нибудь из них ускользал из наших рук — и сразу же что-либо происходило. Я не имею в виду довольно известную катастрофу в Красне-Бржезно, где в конце июля сорок пятого года произошел взрыв на складе оружия и боеприпасов. При этом погибло тридцать два человека. При расследовании причин трагедии выяснился ряд обстоятельств, свидетельствовавших о причастности к этому террористическому акту членов «Вервольфа». Их организация, руководимая Генрихом Винклером, действовала в районе Усти и была достаточно хорошо снабжена оружием и взрывчаткой. Но при окончательной ликвидации этой банды осенью сорок пятого года не было подтверждено участие ни одного из задержанных «оборотней» в операции в Красне-Бржезно. По поводу этой катастрофы существовали и другие версии. Проводившие расследование товарищи не исключали возможности того, что взрыв произошел в результате неосторожного обращения с материалами на складе. Другие следы вели к некоему Георгу Шергруберу, который после взрыва оскорблял чешских граждан дерзкими и насмешливыми замечаниями. Позднее его попытался задержать военный патруль, завязалась перестрелка, в которой Шергрубер был убит. При выяснении его личности было установлено, что он служил пиротехником в фашистской армии. На этом основании возникло предположение, что именно он установил на складе бомбу с часовым механизмом. Еще одна версия сводилась к тому, что взрыв мог организовать — даже ценою собственной жизни — кто-нибудь из пленных, военнослужащих бывшего вермахта, которые работали на складе. Подобных версий тогда существовало немало, но подлинную причину катастрофы в Красне-Бржезно до конца выяснить так и не удалось.

Трагически завершилось дело с покушением одной из банд «Вервольфа» на сотрудников органов безопасности в Брунтале. «Оборотням» удалось при ремонте вмонтировать в радиоприемник «адскую машину». Когда они вернули приемник в отделение, там произошел взрыв. Один из сотрудников погиб на месте, трое были тяжело ранены. Правда, тогда нам удалось найти и задержать преступников.

Нашей главной задачей в то время было вскрыть преступную сеть фашистского подполья и пресечь возможные террористические акции. Постепенно дела у нас пошли лучше, Я вспоминаю, например, случай, когда «Вервольф» попытался совершить покушение на Клемента Готвальда и Зденека Неедлы. Оно должно было произойти в середине августа сорок пятого года в Свободе-над-Упой, где планировался большой народный праздник с участием членов правительства. Накануне этого события паша служба радиоперехвата засекла передачу подпольной радиостанции, адресованную в район гор Крконоше. Мы сопоставили этот факт с готовящимся праздником в Свободе-над-Упой и повысили бдительность.

Наши сотрудники установили наблюдение за рядом лиц, подозреваемых в сотрудничестве с «Вервольфом», хотя явных улик против них не было. К их числу относился и лесник из Пеца-под-Снежкой Фриц Сагассер. Нам было известно, что во время войны он был частым гостем в эсэсовском центре в Черна-Горе около Янске-Лазне, где в последние недели войны обучались члены «Вервольфа» из Северной Чехии. О том, что Сагассер тоже там учился, мы не знали, но предполагали, что это так.

Наши люди, незаметно следившие за лесником, еще за несколько дней до праздника были готовы поверить в его непричастность. Большую часть времени он проводил дома и ни с кем не встречался. И вдруг в день праздника Сагассер необычно рано