Тредиаковский Василий Кириллович - 4 книг. Начальная страница.

Василий Кириллович Тредиаковский родился 22 февраля (5 марта) 1703 г. в Астрахани, в семье священника. Он был одним из тех деятелей, которых вызвала к жизни Петровская эпоха. Как и в творчестве Кантемира, в произведениях Тредиаковского отразилось новое время, новые идеи и образы, однако Тредиаковскому в его творческой деятельности не удалось окончательно преодолеть прежней схоластической культуры. Ему, как и Кантемиру, пришлось жить в эпоху реакции, в неблагоприятной, а порой и резко враждебной обстановке. Интеллигент-разночинец, Тредиаковский испытал в дворянско-монархической России много трудностей и лишений. В 1723 г., обуреваемый жаждой знаний, он, двадцати лет от роду, бежит из Астрахани в Москву, где два года учится в Славяно-греко-латинской академии. В 1725 г. Тредиаковский, не удовлетворенный богословско-схоластическим обучением в Академии, отправляется в Гаагу, а оттуда в Париж, в знаменитый университет – Сорбонну. В этом лучшем европейском университете, бедствуя, терпя материальные лишения, он учится три года и, став крупным ученым-филологом, в 1730 г. возвращается в Россию с тем, чтобы послужить просвещению Родины, послужить «досточтимым по гроб мною соотечественникам». Начало его литературной деятельности – самая светлая пора его жизни.

Тредиаковский приехал в Россию атеистом, с восторгом читавшим сатиры Кантемира, называвшим церковников «тартюфами» и «сволочью». Он сразу включается в общественную жизнь, выступая убежденным сторонником «просвещенного абсолютизма», защитником деяний Петра, историческое значение реформ которого он раскрыл в «Елегии на смерть Петра Великого». К этому же времени относится перевод Тредиаковским светского по содержанию романа Поля Тальмана «Езда в остров Любви», воспринятого реакционным духовенством как дерзкий вызов официальной литературе.

Но так было вначале. Положение ученого-разночинца, отстаивавшего в условиях дворянско-помещичьего строя свое право на существование, было поистине трагичным. Его всячески дискредитировали, унижали, старались изобразить бездарным, смешным. Людей умственного труда, посвятивших себе науке, без чинов и титулов, в высших кругах считали неполноценными людьми. Нужно было обладать колоссальной силой воли, несгибаемым и могучим характером, огромным талантом, чтобы утвердить свои права, сохранить чувство собственного достоинства, несмотря на плебейское происхождение. Это было по силам только Ломоносову.

В 1732 г. Тредиаковский становится штатным переводчиком при Академии наук, затем секретарем Академии. Он ведет огромную литературную и научную работу. Но положение профессора «элоквенции» (красноречия), «трудолюбивого филолога» и придворного «пиита» становилось в Академии все более тяжелым. Оно усугублялось и литературной полемикой с Ломоносовым и Сумароковым. Будучи замечательным новатором во многих областях русской литературы, Тредиаковский, обладая меньшим литературным талантом, позволил вскоре опередить себя своим продолжателям Ломоносову и Сумарокову, которые, идя по пути, им впервые указанному, смогли очень скоро превзойти Тредиаковского и продвинуться значительно далее. Тредиаковский все это болезненно переживал, и вражда его с Ломоносовым и Сумароковым была длительной и непримиримой. Она началась с середины 1740-х годов, с того времени, когда поэтический талант Ломоносова затмевает дарование Тредиаковского.

Спор между писателями шел о направлении, в котором должна развиваться русская поэзия, о характере стихотворного языка, но формы полемики были резкими. В последние годы Тредиаковский оставался в совершеннейшем одиночестве. Травля в академических кругах сделалась настолько невыносимой, что Тредиаковскому пришлось в 1759 г. оставить Академию. Он прожил еще 10 лет в полунищете (трижды погорел), болезнях (у него отнялись ноги) и, всеми забытый, умер 6 (17) августа 1769 г. в Санкт-Петербурге.


Тредиаковский филолог и критик


Определяя историко-литературное значение творческой деятельности Тредиаковского, Белинский писал: «Тредиаковский никогда не будет забыт, потому что родился вовремя».

Всю свою жизнь Тредиаковский работал не покладая рук. Необычайное трудолюбие, неутомимость и стремление принести «пользу для всей России» отличало его. Он оставил огромное наследие и был одним из самых плодовитых писателей-классицистов. Крупнейший филолог, преобразователь русского стихосложения, поэт и переводчик, автор теоретических и критических статей, «Тредиаковский брался за то, за что прежде всего должно браться».

Титанический труд Тредиаковского был направлен на создание русской литературы, русской национальной культуры, и эпиграфом ко всей его деятельности могут служить слова, произнесенные им незадолго до смерти: «Исповедую чистосердечно, что после истины ничего другого не ценю дороже в жизни моей, как услужение, на честности и пользе основанное, досточтимым по гроб мною соотечественникам».

Свою литературную деятельность Тредиаковский начал с написания галантно-любовных песенок, которые он писал по-французски, но с русскими заглавиями: «Басенка о непостоянстве девушек», «Баллада о том, что любовь без заплаты не бывает от женского пола» и др. Песенки эти – образцы подражания легкой французской поэзии XVIII в. Вернувшись в 1730 г. в Россию, Тредиаковский издает перевод романа французского писателя Поля Тальмана «Езда в остров Любви» с приложением «Стихов на разные случаи». Это было его первым выступлением в печати и первым в России сборником светских стихотворений, написанных на русском и французском языках.

В предисловии к роману, названному «К читателю», Тредиаковский, выдвигая определенную программу литературных реформ, подчеркивает светский характер этого произведения. Он выступает сторонником рифмы в стихе, ставит вопрос о выборе языка и стиля, которые должны определяться содержанием произведения, его жанровой природой. Тредиаковский обосновывает выбор для перевода простого русского слова, а не славянского языка тем, что «сия книга мирская», что это книга «сладкия любви» и потому «всем должна быть вразумительна», а «славянский язык темен», т.е. малопонятен. Славянский язык – язык церковных книг, а в светских книгах Тредиаковский предлагает освободиться от «славянщизны» и переводит «Езду в остров Любви» «почти самым простым русским словом, то есть каковым мы меж собой говорим». Правда, простой русский язык, который имеет в виду Тредиаковский, - это язык, на котором говорят при «дворе ее величества». Это язык «благоразумнейших ее министров», дворян.

Заслуга Тредиаковского – в постановке вопроса о необходимости реформы литературного языка, о совершенствовании которого он заботится и тогда, когда произносит 14 марта 1735 г. в Российском собрании «Речь о чистоте российского языка», в которой указывает на необходимость составления грамматики «доброй и исправной» - словаря «полного и довольного», риторики и «стихотворной науки».

К сожалению, языку писателя была свойственна большая затрудненность повествовательной и поэтической речи, что объяснялось повествовательной и поэтической речи, что объяснялось смешением славянизмов с латинизированными оборотами и русскими просторечными словами. Этот нарочито усложненный, искусственный язык не раз был предметом насмешек над писателем. Реформа русского литературного языка, необходимость которой осознал Тредиаковский, была осуществлена Ломоносовым, им же были изданы «Риторика» (1748) и «Грамматика» (1757).

Новой России требовалась новая общенациональная литература, и Тредиаковский внес в ее развитие свою лепту. Особенно много сделал он в области «стихотворной науки». Силлабическое стихосложение, возникшее в условиях схоластической церковной культуры, не соответствовало новому, светскому преимущественно, содержанию русской литературы. Это впервые понял Тредиаковский, обративший внимание на русскую народную поэзию. Его реформа русского стихосложения была связана с коренными традициями русской национальной культуры и основывалась на знании им фольклора.

В трактате «Новый и краткий способ к сложению российских стихов» (1735) Тредиаковский первый указал на тонический принцип как наиболее соответствующий природным свойствам русского языка. В основе новой системы Тредиаковского лежит принцип равномерного распределения ударений, принцип «тонической» стопы.

Свои теоретические положения обосновывал он и в других трактатах, в частности в статье «О древнем, среднем и новом стихотворении российском». Однако предпринятая Тредиаковским реформа стиха не была полной. Тредиаковский не смог окончательно порвать со старой силлабической системой, считая, что новый принцип должен быть распространен только на длинные силлабические стихи с большим количеством слогов, одиннадцатисложные стихи («российские пентаметры») и тринадцатисложные («российские эксаметры»). Короткие, четырех- и девятистопные стихи могут по-прежнему оставаться силлабическими, так как в коротких стихах одного ударения достаточно, чтобы организовать стих, сообщить ему определенную ритмичность. Половинчатость реформы Тредиаковского сказалась и в том, что он отдавал предпочтение парной женской рифме, отвергая возможность чередования в одном стихе женских и мужских рифм. Только в сатирических стихах допускал он возможность употребления мужской рифмы. Далее ограничения касались трехсложных стоп, против употребления которых возражал Тредиаковский. В двухсложных (ямб, хорей, пиррихий и спондей) он отдавал предпочтение хорею как наиболее характерному размеру русского стиха. Спустя четыре года, в 1739 году, появился трактат Ломоносова «О правилах российского стихотворства», снявший все ограничения с силлабической системы стихосложения. Характерно, что Тредиаковский вынужден был согласиться с теоретическими обоснованиями Ломоносова и во втором издании своего «Нового и краткого способа» (1752), к которому он прилагает различные стихотворения, переработал их. Тредиаковский отказывается от ранее предложенных им ограничений. Новаторская реформа Тредиаковского вызывала неоднократно упреки в подражательности, в перенесении принципов стихосложения с французского. Из французской поэзии он заимствовал стихотворные термины, а сама система родилась из народной поэзии. Реформа русского стихосложения, созданная В.К. Тредиаковским, имела огромное историческое значение.

Заботясь об утверждении классицизма в России, Тредиаковский создает ряд теоретических работ, в которых выступает популяризатором поэтики Буало, и сам в своей стихотворной практике стремится к разнообразию жанров.

Тредиаковскому принадлежит первое написание торжественной похвальной «Оды торжественной о сдаче города Гданьска» (1734) (слово «ода» было здесь употреблено Тредиаковским впервые в русской поэзии), которая появилась за 5 лет до первой оды Ломоносова. К оде Тредиаковский приложил теоретическое «Рассуждение об оде вообще», в котором он впервые в русском классицизме дает жанровое определение оды, указывая на отличие ее от эпической поэмы и на основное свойство поэтики оды – «красный беспорядок». Тредиаковский познакомил русских читателей и с такими жанрами, как героическая поэма («Предъизъяснение об ироической пииме») и комедия («Рассуждение о комедии вообще»).

К лучшим стихотворениям, написанным Тредиаковским, следует отнести его глубоко патриотические «Стихи похвальные России», впервые появившиеся как приложение к роману «Езда в остров Любви» и тогда же положенные на музыку:

Виват Россия! Виват драгая!
Виват надежда! Виват благая!
Скончу на флейте стихи печальны,
Зря на Россию чрез страны дальны:
Сто мне языков надобно б было
Прославить все то, что в тебе мило!

Это стихотворение, написанное за несколько лет до стихотворного трактата Тредиаковского, может служить примером тонизации силлабического стиха, достигнутой благодаря цезуре. Характерно, что вторая, переработанная редакция «Стихов похвальных России» (1752) написана ямбом.

Гражданственностью, гордостью за великие преобразования страны и ее преобразователя Петра I проникнуто другое стихотворение Тредиаковского – «Похвала Ижерской земле и царствующему граду Санкт-Петербургу» (1752). Патетика и лирическое одушевление наполняют строфы, в которых поэт передает чувство патриотической гордости, вызванное красотой, вызванное красотой и величием Петербурга, возникшего там, где «прежде дебрь была». Стихотворение написано пятистопным ямбом с перекрестными мужскими и женскими рифмами.

К числу значительных стихотворных произведений Тредиаковского принадлежит и «Эпистола от российской поэзии к Аполлину» (1735).

Тредиаковский обращается к богу Аполлону с просьбой посетить Россию и распространить по ней свет поэзии, который разлит им по всему миру. Тредиаковский дает обзор мировой поэзии, говоря о ее лучших достижениях, и этот перечень имен свидетельствует о широте литературно-художественных интересов Тредиаковского. Он называет Гомера, Вергилия, Овидия, Горация, особенно подробно говорит о французской поэзии классицизма, упоминает итальянскую поэзию (Тассо), английскую (Мильтон), испанскую, немецкую. В этой эпистоле, движимый глубоко патриотическим чувством, заботой о росте национальной культуры, Тредиаковский стремится ввести русскую поэзию как равноправную в среду европейских литератур.

Вместе с тем в этом стихотворении особенно отчетливо проявилась та усложненность синтаксических конструкций, вызванная употреблением латинизированных оборотов, нарочитая затрудненность стихотворной речи, которая часто делала стихи Тредиаковского труднопонимаемыми.

Поэзия Тредиаковского разнообразна по темам и жанрам. Он пишет оды, элегии, эпиграммы, перелагает басни (например, басни Эзопа). Ему принадлежит ода «Вешнее тепло», которая посвящалась не прославлению официального лица или важного события, а восхвалению природы. В стихотворении «Строфы похвальные поселянскому житию» (на мотивы Горация) Тредиаковский противопоставляет прелести деревенской жизни, ее тишины и простоты городской суете, пышности. Этот мотив будет характерен для последующего периода в развитии русской поэзии (сентиментальные стихотворения Хераскова и поэтов его школы).

И все же поэтический дар Тредиаковского, который часто выступал в своих стихах как поэт-экспериментатор, значительно уступает тому, что сделал Тредиаковский в области теории стиха.

Огромное место в творческой деятельности Тредиаковского занимают его переводы. Они разнообразны по своему характеру.

С 1738 г. Тредиаковский занят переводом огромного труда, которому он отдал тридцать лет своей жизни, - многотомной истории Греции и Рима, имевший огромное познавательное значение для русских читателей. Перевод истории Роллена – Кревье (10 томов «Древней истории», 16 томов «Римской истории» - Роллена и четыре тома «Истории римских императоров», написанные учеником Роллена – Кревье) явился не только сводом сведений по истории античности, но и школой гражданской добродетели в антично-республиканском духе. Переводя историю – важнейший труд его жизни, Тредиаковский стремился заклеймить порок и тиранию и восславить гражданские добродетели. Он по праву считал этот свой труд «услугой дражайшему отечеству».

В 1751 г. Тредиаковский переводит роман шотландского писателя Барклая «Аргенида», где показывает идеал просвещенного монарха. Здесь Тредиаковский по-прежнему выступает активным сторонником просвещенного абсолютизма и пропагандистом деятельности Петра I. Он пишет проникновенную «Елегию» о смерти Петра Великого, оды, в которых поднимает проблему современной политической жизни, защищая реформы Петра I.

«Аргенида» - политический роман, популярнейшее произведение европейского классицизма XVIII в., в котором осуждались мятежные вельможи и изображался просвещенный монарх, управляющий без тирании и охраняющий права граждан. Политические тенденции просвещенного абсолютизма были заключены в аллегорическую форму повествования. Переводом этого романа Тредиаковский преследовал цель – дать «урок царям», ибо преследовавшие за Петром цари в делах своих были далеки от идеальных правителей. «Аргенида» выдержала много изданий и пользовалась большим успехом у современников, находивших в ней и «политику, и нравоучение, и приятность».

В 1766 г. появляется политико-нравоучительная эпопея Тредиаковского «Тилемахида» с обширным «Предъизъяснением об ироической пииме», где он излагает теорию «ироической пиимы». «Тилемахида» - перевод стихами прозаического романа Фенелона «Похождения Телемаха», романа, вышедшего в 1699 г. и очень популярного в XVIII в.

Жанровое определение «Тилемахиды» как «ироической пиимы» обусловило эпопейное название поэмы – «Тилемахида» и выбор стихотворного размера – русского гекзаметра. Тексту перевода Тредиаковский предпослал вступление, обычное для поэмы (обращение к музе, традиционное «пою»). В этом сказалось стремление Тредиаковского создать русскую эпическую поэму. Но «Тилемахида» не отвечала тем требованиям, которые предъявляли к эпопее теоретики классицизма. Эпопея должна была стоиться на основе отечественной истории, и в центре ее должен быть национальный герой. Эту задачу выполнит М.М.Херасков, написав в 1779 г. «Россияду» - первую национальную эпическую поэму. Однако «Тилемахидой» Тредиаковский облегчил ему эту задачу.

В «Тилемахиде» Тредиаковского важнейшей идеей была идея ответственности царя перед законом, что было характерно и для трагедий Сумарокова конца 50-70-х годов. Еще раньше, в переводе «Аргениды», содержались «уроки царям». По словам самого поэта, он хотел «предложить совершенное наставление, как поступать государю и править государством». В «Тилемахиде» был сделан следующий шаг. Здесь не только «уроки царям», но и резкая критика абсолютизма, тогда как в «Аргениде» Тредиаковский выступал еще с его апологией. Это объяснялось усилившейся оппозицией Тредиаковского к правлению Екатерины.

Герой поэмы Телемак, странствуя в поисках отца, изучает нравы и порядки разных народов. В его лице автор изображает идеального героя. Телемак, обращаясь к Ментору, своему учителю, спрашивает его, в чем состоит «царская державность». Ментор отвечает:

Царь властен есть во всем над народом;
Но законы над ним во всем же властны, конечно.

Назначение царя – забота об «общем благе», он достоин «царить» только тогда, когда он заботится о «добре всенародном»:

Боги царем его не ему соделали в пользу;
Он есть царь, чтоб был человек всем людям взаимно.

Воспроизводя в «Тилемахиде» сюжет Фенелова «Телемака», Тредиаковский имел в виду современное ему деспотическое правление Екатерины, любившей говорить о законах, но поступавшей «не взирая на закон». В «Тилемахиде» обличались и придворные льстецы, «что к приятию милости царской льстят царю во всем и во всем царю изменяют».

Не в пример тем, кто подвергался преследованию за то, что «вещали истину смело», льстецы, окружавшие трон, пользовались благосклонностью царя. Ярко выраженная политическая направленность «Тилемахиды» была понята Екатериной, которая постаралась обезвредить произведение Тредиаковского, представив автора смешным и бездарным поэтом.

На страницах журнала «Всякая всячина» Екатерина советовала читать «Тилемахиду», как средство от бессонницы. Екатерине возражал Н.И.Новиков, выступивший в «Трутне» с защитой «Тилемахиды». В какой-то мере поэма Тредиаковского давала повод для язвительных насмешек над писателем. Поэма содержала много стилистических погрешностей, в ее речевой стихии часто встречалась беспорядочная смесь славянизмов с просторечием, в поэме довольно много неудачных и тяжелых стихов. Заслугой Тредиаковского явился выбор стихотворного размера – гекзаметра, который удачно воспроизводил на русском языке медлительный и торжественный ритм античных поэм:

Ныне скитаясь по всей ширине и пространствам
пучинным,
Все проплывает места многопагубны он содрагаясь.

Гекзаметр Тредиаковского был основан не на долготе и краткости, а на ударном принципе. Этот русский гекзаметр подготовит почву для переводов Гнедича («Илиада») и Жуковского («Одиссея»). В гекзаметре Тредиаковский отказывается от рифмы, заменяет долготу слога в древнегреческом языке ударением в русском, сочетая стопы разного размера (дактиля и хорея). Выбор Тредиаковским гекзаметра как метрической формы эпопеи высоко оценили Радищев и Пушкин. «Любовь его к Фенелову эпосу стиха доказывают необыкновенное чувство изящного». Так Пушкин сумел оценить гражданский пафос поэмы и художественное новаторство Тредиаковского.

Историко-литературное значение Тредиаковского неоспоримо. Будучи мало даровит как поэт, Тредиаковский – крупнейший филолог своего времени, автор многих переводов, имевших большое культурно-просветительское значение. Творческая деятельность его содействовала развитию в России новых форм литературы, в его произведениях проводились прогрессивные для того времени социально-политические идеи.

В статьях, прилагаемых к переводам и изданиям отдельных стихов, Тредиаковский высказывал свои суждения в области теории и истории литературы. «Его филологические и грамматические изыскания очень замечательны. Он имел о русском стихосложении обширнейшее понятие, нежели Сумароков и Ломоносов», - говорил о нем Пушкин.

Еще раньше значение Тредиаковского в русской литературе справедливо оценено Н.И.Новиковым, который в «Опыте исторического словаря о российских писателях» 1772 г. сказал о Тредиаковском: «Сей муж был великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия, весьма знающ в латинском, греческом, французском, итальянском и своем природном языке, также в философии, богословии, красноречии и в других науках. Не обинуясь к чести его сказать нужно, что он первый открыл в России путь к словесным наукам, а паче к стихотворству, причем был первый профессор, первый стихотворец и первый, положивший толико труда и прилежания в переводе на российский язык преполезных книг».

Большинство произведений В.К.Тредиаковского было напечатано при его жизни. Он имел возможность просмотреть собрание трудов своих, вышедших в 1752 г., - «Сочинения и переводы как стихами, так и прозою Василия Тредиаковского».