выпрямившись и глядя мне прямо в глаза, сказала: «Да, это было, это идиотизм и не имеет никакого значения, но это было, я переспала с шофером, пойди скажи Альфонсо, если хочешь, все равно он на свой манер убежден в этом, он не верит и все-таки совершенно уверен».
Вот так и было — ни я ей ничего не сказал, ни она меня не поняла, даже если и сказала все это, а ведь я ничего у нее не спрашивал, наоборот, сказал ей то, чего она знать не могла, будучи на своей половине истории. Я чувствовал, что мои глаза, будто пальцы, скользят по ее лицу, шее, груди, которую черная блузка обнимала именно так, как это делали мои руки всю ночь, всю историю. Острое желание охватило меня, я чувствовал полное право привлечь ее к себе, искать под блузкой ее грудь, сжать ее в первом объятии. Я увидел, как она повернулась спиной и снова склонилась, но теперь ей было легко, она освободилась от молчания; она быстро вынула пеленку, запах детской мочи дошел до меня вместе с шепотом Дилии, успокаивающей ребенка, я видел ее руки — они искали вату, потом положили ее между поднятыми ножками малыша, видел, как ее руки мыли ребенка, вместо того чтобы быть со мной, как это было в темноте грузовика, столько раз служившего мне в историях, которые я сочиняю.
(обратно)