прибыть сюда, чтобы лично руководить поисками Йаниры, после того как их шестерки провалили первую попытку. А как только они окажутся за решеткой, арест остальных в крупных городах Верхнего Времени будет делом техники. Отлично сработано, Джексон.

Он с трудом верил собственным ушам. Два босса подряд благодарили его!

Впрочем, праздничное настроение продержалось недолго. Когда Бергитту вывезли из операционной и Рэчел позволила ему войти в палату, от его благодушия не осталось и следа — Бергитта пришла в сознание, но не более того. Рэчел напичкала ее снотворным для операции, и действие анестезии как раз подходило к концу. Ссадины на лице были еще заметнее на фоне белоснежного больничного белья и повязок, чем в полумраке подвала. Когда Скитер потрясенно застыл у ее изголовья, опухшие, мутные от снотворного глаза Бергитты медленно остановились на его лице, и по щекам поползли слезы.

— Скитер…

— Ш-ш, не надо говорить. С тобой все в порядке. Ты только что из операционной, Бергитта. Рэчел говорит, с тобой все будет в порядке, но тебе надо отдыхать, беречь силы. — Он осторожно взял ее за руку. Порезы от проволоки скрылись под бинтами, от локтя тянулись трубки для внутривенного вливания.

— Спасибо, — прошептала она, с трудом шевеля разбитыми губами. Даже дыхание давалось ей с трудом из-за следов от их проклятой проволоки на шее.

— Не меня благодари, — тихо возразил он. — Благодари ребят. Они заметили тебя, когда эти звери тащили тебя из туалета. Если бы не они… — Он заставил себя улыбнуться. — Но они ведь тебя увидели, верно? И подняли тревогу. Вот мы тебя и вытащили — благодаря им. Ну и взрослым тоже, — добавил он. — Эйгил Бьярнессон послал сегодня нескольких на встречу с их богами.

Ее пальцы сжали его руку.

— Слушай, ты отдыхай, ладно? Тебя здесь никто не обидит, обещаю. Тех, кто остался в живых, арестовали. Их вышвырнут со станции в наручниках и будут судить по обвинению в убийстве и связях с «Ансар-Меджлисом». Тебе ничего не грозит, Бергитта, поверь мне. А Молли хочет, чтобы ты переехала к ней, когда окрепнешь, так что тебе не придется больше жить одной. — Стоявшая в дверях медсестра сделала ему знак рукой. — Знаешь, мне надо идти — сестра говорит, тебе пора спать. Закрой глаза и спи. Я приду повидаться с тобой, когда тебе станет немного лучше.

Когда Скитер высвободил руку из ее пальцев, поправил ей одеяло и подошел к двери, она уже крепко спала. С минуту он стоял в дверях, глядя на нее, потом повернулся и вышел обратно в Общий. Благодарение небесным богам якка, Бергитта была жива, а если повезет — «Ансар-Меджлис» больше не будет никому угрожать.

Но ему все еще предстояло найти себе работу, делать хоть что-то, чтобы платить за квартиру и еду, а ведь он все еще собирался найти и вывести на чистую воду всех карманников и мошенников, которых сможет обнаружить. И где-то там, за одними из вокзальных Врат, скрывались, спасая свои жизни, его лучшие друзья. Маркус, Йанира и их славные девчушки…

Он еще не знал, как именно.

Но Скитер твердо решил найти их.

И вернуть их домой целыми и невредимыми.

* * *

Джина Кеддрик сидела у окна своей спальни в маленьком доме в Спиталфилдз, прислушиваясь к доносившимся с улицы сердитым крикам: по Ист-Энду разнесся слух о новом убийстве в Уайтчепле. Она просидела уже целую неделю, почти не сходя с этого места, — изможденная, медленно приходящая в себя от пулевого ранения в голову. Джина больше не сомневалась в верности предсказания Йаниры: она и правда носила под сердцем ребенка. Даже с учетом потрясений последних дней у нее давно уже должны были начаться месячные, но этого не случилось. И ее никогда еще так не мутило, как сейчас, — несмотря на все прописанные доктором Минделем лекарства. Есть ей совершенно не хотелось, но она боялась, что потеряет ребенка, если не заставит себя, давясь, принимать пищу.

Под ее окном рабочие с соседних фабрик злобно кричали на констебля, требуя усилить патрулирование всего района. Перепуганные женщины теснились в дверях, зябко кутаясь в шали и плача при упоминании о сумасшедшем, разгуливающем по этим улицам. Джина зажмурилась от слабости. «Что мне делать дальше?» Она была загримирована под мужчину — фальшивые бакенбарды и усы были имплантированы ей на станции тамошним косметологом. Для того чтобы удалить эти фальшивые волосы, требовался такой же специалист. Боже сохрани, ни один доктор в этом городе не поймет, почему это лицо с приметами мужского пола собирается рожать ребенка. Вот вам и разговоры насчет того, как избегать нежелательного внимания…

И вернуться домой для того, чтобы рожать там, она тоже не может — возможно, она вообще никогда не сможет вернуться домой. Было еще одно, чего она избегала, сидя у окна и глядя на улицу, пока заживала рана у нее на голове. Она не хотела думать о том, что безликие люди, с которыми работал ее отец, могут никогда не прекратить попыток убить ее, даже если Ноа удастся остановить ее отца и посадить тех, кто ему платит.

Возможно, никому из них не удастся больше вернуться домой — ни Джине, ни Ноа Армстро, ни красивой, бесценной семье Йаниры… А ведь они даже не знают, где Йанира или что сталось с ней в руках безумца, который хладнокровно стрелял в Джину. Губы ее дрогнули, и из глаз снова покатились слезы, а горькая злость едва не задушила ее. Когда-нибудь ее отцу придется заплатить за все это. За все… Она не слышала стука в дверь и подняла взгляд только тогда, когда кто-то прокашлялся у ее плеча.

— Эй, ты не против, если я зайду?

Джина, так и не прекращая плакать, обернулась и увидела Ноа Армстро. Детектив, все еще в роли сестры Маркуса, был одет в простую бумажную рубаху и поношенное платье, от чего пол Армстро был еще менее определим, чем обычно. Впрочем, это тревожило Джину меньше всего. В руках у Ноа был поднос с несколькими тостами, горячим мясным пирогом и дымящейся кружкой чая.

— Вот тебе перекусить.

Джина судорожно сглотнула: даже запах еды вызывал у нее тошноту. Она не испытывала голода — она не испытывала его так долго, что забыла, на что похож голод.

— Спасибо, — заставила она себя ответить.

Поставив поднос с ленчем на столик у локтя Джины, детектив положил руку ей на лоб. Жест был исполнен такой заботы, что в глазах у Джины снова защипало. Она отложила вилку и закрыла лицо руками.

— Эй! — Серые глаза Ноа смотрели на нее неожиданно участливо. — Ты что? Я не позволю никому обидеть тебя, детка. Да ты и сама это знаешь, верно?

Джина прикусила губу.

— Я… я знаю, — выдавила она из себя. — Просто… Я хочу сказать… все, кто заботился обо мне, умерли. — Она всхлипнула. — Ноа, мне так страшно…