src="/icl/i/77/73677/solpr234.png" alt="Толюн уходит из дома. Иллюстрация № 7">
— То-люн. — О, Натолий, выходит. А где проживаешь, Натолий? «Хитрющий дед, — подумал Толюн. — Рыбку себе взял, а меня хочет домой отправить». Толюн глядел в кружку, где, дёргаясь хвостиком, плескалась его рыбка. — Ты чей же будешь? — опять спросил дедушка. Толюн заморгал глазами. Он решил немножко схитрить: — Я ничей, дедушка. А живу у птицы. У неё четыре крыла. Это такая большая птица-уродка. — Как? Как? — вытаращил глаза дед. — А так, — сказал Толюн. — У птицы такой длинный-предлинный хвост; как накроет она хвостом землю — сразу наступает ночь. — Ночь?! — ахнул дедушка. — Ай-я-яй! Я и то гляжу — птичий сынок мне повстречался. Сразу не могу признать чей, по хохолку твоему рыженькому вроде петушиный, а по характеру — индюшиный. И где это я тебя видел? Не в соседней ли с нами деревне та птица живёт? Толюн промолчал. — Ну вот что. Надевай-ка шапчонку и пошли до дому. Дед собрал удилища и зашагал к дороге. Что же Толюну — оставаться? Он надел кепку и пошёл за ним. Солнце поднялось высоко. Крепко припекало. Бултыхалась рыба в ведре, скрипели мокрые дедовы сапоги. А Толюн держал зелёную кружку и всё время заглядывал в неё — боялся, как бы рыбка не выпрыгнула. Некоторое время они шли молча. Толюн узнал дорогу. Далеко из-за бугра высунулась знакомая мельница. — А скажи, птичий сынок, нет ли у тебя сестрички? — спросил дедушка. — Такой шустрой девчоночки в белом платке? — Сестрички? — переспросил Толюн. Он решил быть теперь осторожным и хитрым, а потому ответил: — Не знаю. — Ага, — улыбнулся дед. — Скажи, а если бы у тебя была сестричка, то как бы её звали? — Анютка, — сказал Толюн. — А в какой бы она класс ходила? — В четвёртый. — И дружно бы вы жили? — Дружно, только она меня колотит, — пожаловался Толюн. — За волосы таскает. Маленьким-то плохо жить. — Ну уж какой ты маленький, ты ведь делом занимался, рыбачил, сказал дедушка. — Ага, — согласился Толюн. — Во какая рыбка — серебренькая! И тут Толюн заметил, что навстречу из-за бугра поднимается Анюта. Платок у неё растрепался, из-под него торчали косички. — Вон она, Анютка! — шепнул Толюн и спрятался за деда. Анюта заметила брата и ещё издали закричала: — Он-то разгуливает! А я с ног сбилась! Глазки обревела… Подбежала она к Толюну, но колотить не стала и вдруг расплакалась: — Он такой… С ним сладу нет. Я матери скажу… — Ну, будет, — дедушка погладил её по голове. — Нашёлся твой Толюн. — Мы с дедушкой рыбачили. — Порядком наловили, — сказал дед. — Давай-ка я тебе в мокрую тряпицу немножко рыбки наложу. — Он поставил ведро, вытащил из кармана тряпочку. — Не надо мне твоего улова, — сказал Толюн. — У меня свой есть, — и протянул руку с зелёной кружкой. — Ой, какая маленькая! — сказала Анюта, заглянув в кружку. — Это я её поймал. Правда, дедушка? — Правда. Сам поймал. Ну, раз не хочешь делёжки, забирай свой улов. — Спасибо, дедушка! — обрадовался Толюн. Анюта взяла брата за руку и тоже сказала: — Спасибо. — Прощайте, ребятки! Теперь сами дойдёте. Дедушка повернул назад к реке, а брат с сестрой пошли дальше по дороге. Вдруг Анюта остановилась. — Дедушка! — закричала она. — Насчёт кружки не беспокойтесь! Я принесу. Я знаю, где вы живёте — в Красновке. — Ладно уж! — махнул он рукой. Дорога с бугра стала тихонько спускаться вниз. Толюн шёл осторожно и глядел на серебряную рыбку.
— То-люн. — О, Натолий, выходит. А где проживаешь, Натолий? «Хитрющий дед, — подумал Толюн. — Рыбку себе взял, а меня хочет домой отправить». Толюн глядел в кружку, где, дёргаясь хвостиком, плескалась его рыбка. — Ты чей же будешь? — опять спросил дедушка. Толюн заморгал глазами. Он решил немножко схитрить: — Я ничей, дедушка. А живу у птицы. У неё четыре крыла. Это такая большая птица-уродка. — Как? Как? — вытаращил глаза дед. — А так, — сказал Толюн. — У птицы такой длинный-предлинный хвост; как накроет она хвостом землю — сразу наступает ночь. — Ночь?! — ахнул дедушка. — Ай-я-яй! Я и то гляжу — птичий сынок мне повстречался. Сразу не могу признать чей, по хохолку твоему рыженькому вроде петушиный, а по характеру — индюшиный. И где это я тебя видел? Не в соседней ли с нами деревне та птица живёт? Толюн промолчал. — Ну вот что. Надевай-ка шапчонку и пошли до дому. Дед собрал удилища и зашагал к дороге. Что же Толюну — оставаться? Он надел кепку и пошёл за ним. Солнце поднялось высоко. Крепко припекало. Бултыхалась рыба в ведре, скрипели мокрые дедовы сапоги. А Толюн держал зелёную кружку и всё время заглядывал в неё — боялся, как бы рыбка не выпрыгнула. Некоторое время они шли молча. Толюн узнал дорогу. Далеко из-за бугра высунулась знакомая мельница. — А скажи, птичий сынок, нет ли у тебя сестрички? — спросил дедушка. — Такой шустрой девчоночки в белом платке? — Сестрички? — переспросил Толюн. Он решил быть теперь осторожным и хитрым, а потому ответил: — Не знаю. — Ага, — улыбнулся дед. — Скажи, а если бы у тебя была сестричка, то как бы её звали? — Анютка, — сказал Толюн. — А в какой бы она класс ходила? — В четвёртый. — И дружно бы вы жили? — Дружно, только она меня колотит, — пожаловался Толюн. — За волосы таскает. Маленьким-то плохо жить. — Ну уж какой ты маленький, ты ведь делом занимался, рыбачил, сказал дедушка. — Ага, — согласился Толюн. — Во какая рыбка — серебренькая! И тут Толюн заметил, что навстречу из-за бугра поднимается Анюта. Платок у неё растрепался, из-под него торчали косички. — Вон она, Анютка! — шепнул Толюн и спрятался за деда. Анюта заметила брата и ещё издали закричала: — Он-то разгуливает! А я с ног сбилась! Глазки обревела… Подбежала она к Толюну, но колотить не стала и вдруг расплакалась: — Он такой… С ним сладу нет. Я матери скажу… — Ну, будет, — дедушка погладил её по голове. — Нашёлся твой Толюн. — Мы с дедушкой рыбачили. — Порядком наловили, — сказал дед. — Давай-ка я тебе в мокрую тряпицу немножко рыбки наложу. — Он поставил ведро, вытащил из кармана тряпочку. — Не надо мне твоего улова, — сказал Толюн. — У меня свой есть, — и протянул руку с зелёной кружкой. — Ой, какая маленькая! — сказала Анюта, заглянув в кружку. — Это я её поймал. Правда, дедушка? — Правда. Сам поймал. Ну, раз не хочешь делёжки, забирай свой улов. — Спасибо, дедушка! — обрадовался Толюн. Анюта взяла брата за руку и тоже сказала: — Спасибо. — Прощайте, ребятки! Теперь сами дойдёте. Дедушка повернул назад к реке, а брат с сестрой пошли дальше по дороге. Вдруг Анюта остановилась. — Дедушка! — закричала она. — Насчёт кружки не беспокойтесь! Я принесу. Я знаю, где вы живёте — в Красновке. — Ладно уж! — махнул он рукой. Дорога с бугра стала тихонько спускаться вниз. Толюн шёл осторожно и глядел на серебряную рыбку.