сказала Елена надсмотрщику вдруг ослабевшим голосом. — И поставь тут охрану. — Она оперлась на руку монахини. — Вот, значит, и все.

На следующий день, 3 мая, епископ Макарий и Елена обследовали находки, которые рабочие вынесли наверх и разложили на вымощенной площадке перед новой базиликой. Это были остатки трех крестов, разрозненные, но хорошо сохранившиеся; дощечка с надписью, разломанная пополам; четыре гвоздя и треугольный деревянный брусок. Одна из половинок дощечки, на которой было наспех нацарапано на трех главных языках древнего мира великое имя, все еще держалась на одном из столбов.

— Значит, насчет этого столба сомнений быть не может, — деловито сказала Елена.

Теперь, когда ее поиски завершились, она не испытывала никакого волнения и распоряжалась уверенно, словно указывала, как расставить доставленную в дом новую мебель.

— Гвозди, конечно, от Святого Креста, — решила она. — А это, я полагаю, упор для ног.

— Очень может быть, царица.

— Теперь остаются перекладины. Надо посмотреть, какая из них от какого столба. Позовите кого-нибудь из плотников, чтобы помогли нам разобраться.

Но плотник заявил, что ничего сказать не может: кресты были сколочены очень грубо, и о том, чтобы подогнать их части друг к другу, никто не позаботился.

— Один Бог знает, какой кусок откуда, — сказал он.

— В таком случае Бог нам и поможет, — сказала Елена.

— Царица, дорогая моя, так не бывает, чтобы чудеса случались каждый день, — возразил Макарий.

— А почему? — ответила Елена. — Зачем бы Бог позволил нам найти этот крест, если бы Он не хотел, чтобы мы его опознали? Разыщите какого-нибудь больного — очень тяжелого больного, — приказала она. — Испробуем перекладины на нем.

И это удалось Елене, как удавалось ей все в ее паломничестве. Перекладины принесли в комнату, где умирала женщина, и по одной клали рядом с ней на кровать. Две из них не произвели никакого действия, а третья полностью исцелила ее.

— Вот теперь все понятно, — сказала Елена.

После этого она принялась за раздел имущества. Половину должен был получить Макарий, половину — весь остальной мир. Перекладину Истинного Креста она взяла себе, столб отдала ему. Ему же досталась и та часть дощечки, где имя было написано по-еврейски. Все четыре гвоздя она отложила для Константина. Треугольный деревянный брусок вызывал некоторые сомнения: возможно, это был упор для ног, если крест был с упором, а возможно, и просто кусок дерева. Однако она взяла себе и его и впоследствии доставила этим подарком безграничную радость доверчивым жителям Кипра.

Два остальных креста оказались совершенно одинаковыми. На одном из них был распят раскаявшийся разбойник, на другом — его богохульствовавший сотоварищ, но кто на каком? К крестам подводили больных, на этот раз не столь тяжелых, в том числе даже нескольких с легкими нервными расстройствами, и давали прикоснуться к перекладинам, но никому это не помогло, и несчастных отослали прочь. В конце концов Елена решила проблему так, как могла это сделать только уроженка Британии. Она позвала плотника и велела ему, расколов вдоль все четыре бревна, сделать из них два новых креста, каждый из которых содержал бы по половине обоих первоначальных. Один такой крест она отдала Макарию, другой оставила себе.

Тем временем огни на сигнальных башнях донесли весть о находке до столицы, а конные гонцы рассказали о ней всему христианскому миру. Во всех базиликах империи возносили хвалу Господу. Но когда Елена хладнокровно делила свое сокровище, никто не мог заметить на ее лице ни малейших признаков ликования. Она сделала свое дело. Она совершила то, что удавалось только святым и что, в сущности, и делало их святыми, — она до конца исполнила волю Божью. Другие не так уж много лет назад выполняли свой долг, умирая на арене на глазах тысяч зрителей; ее же задача была куда скромнее — найти несколько кусков дерева. Именно ради этой скромной цели она и была рождена. И теперь цель достигнута.

Елена радостно отправилась в путь со своей драгоценной добычей...

...И исчезла со страниц истории. Рыбаки Адриатики рассказывают, что, когда Елена проплывала там и ее галере грозило крушение, она успокоила бушующие волны, бросив в воду один из священных гвоздей, и море с тех пор стало безопасным для моряков. А рыбаки Кипра утверждают, что это произошло неподалеку от опасных берегов их острова. После этого, как уверяют все киприоты, она высадилась на берег и застала остров вымирающим от засухи, длившейся семнадцать лет: дождей не было с тех пор, как замучили до смерти Екатерину ^[36].

Земля оголилась и потрескалась от зноя, наиболее предприимчивые уехали и поселились в других местах, а жалкие остатки некогда многочисленного населения ожесточились от невзгод и стали грабить и убивать попадавших на остров путешественников, считая их всех евреями. На острове поселились демоны и после наступления темноты безраздельно властвовали над ним; невозможно было даже хоронить умерших: стоило засыпать могилу землей, как разложившийся труп снова оказывался на пороге своего прежнего дома. Там и установила Елена крест, сделанный из тех, на которых распяли разбойников, и засуха сразу кончилась, да так бурно, что для перехода через овражек, который перед ее приездом был сухим, ей пришлось построить мост, сохранившийся до сих пор. Она распилила на части упор для ног — если это был действительно он — и сделала из него два небольших креста, которые подарила островитянам, после чего демоны мгновенно покинули остров — они собрались в шумную стаю, которая стала кругами подниматься в небо, пока не исчезла из вида. Потом Елена призвала сюда новых жителей с ближних островов, главным образом с Телоса, и поселила их на снова плодородной теперь земле. Крест, который она оставила, установили в церкви, где он парил в воздухе, ничем не поддерживаемый, много столетий, пока остров не захватили враги веры. Сама же она отправилась дальше, неведомо куда, но в сердцах здешних обитателей осталась навсегда, превратившись в одну из их великих мифических благодетельниц. А груз, который она везла, в их легендах умножился и обогатился всевозможными дарами сказочных стран.

В конце концов Елена приехала к Константину, которого нашла в его новом городе. Вокруг его дворца с необыкновенной быстротой разрастались наспех создаваемые министерства. А сам Константин был занят главным образом сооружением памятника себе — порфировой колонны невиданной высоты на гигантском белом пьедестале. На вершине колонны он собирался водрузить колоссальную бронзовую статую Аполлона работы Фидия, которую недавно привез из Афин. Священные гвозди