миллионов.

А двое приезжих шагали локоть к локтю. Так они и шли, потупив глаза, не обменявшись ни словом, ибо на карту был поставлен хлеб их насущный, дело их рук и неутолимая жажда успеха.

Наконец тот, что был потолще, произнес:

– Ей-богу, здесь шагаешь прямо-таки по золоту.

Его спутник буркнул что-то в ответ, не повысив голоса, не подняв головы.

Они поравнялись с каким-то особняком. Услышав от маклера имя владельца, оба остановились как по команде.

– Пятьдесят лет назад он приехал из Битша, как мы собираемся приехать из Бушендорфа. А ну-ка, посмотри, Жозеф, где живет его вдова.

Худощавый откусывал концы слов, словно собака, глотающая на лету куски мяса.

– А интересно, Термина через пятьдесят лет будет жить в таком доме?

Его спутник, тот, что был потолще, откинул голову и взглянул на говорившего поверх очков. Он не улыбался: не время было улыбаться.

– Через пятьдесят лет, Гийом?

Он перевел глаза на особняк с восемью окнами по фасаду, центральную часть которого венчала высокая шиферная четырехскатная крыша.

Маклер тотчас же предупредительно приблизился к клиентам. Он позволит себе обратить внимание милостивых государей на то обстоятельство, что все окрестные трубы дымят ради благополучия вдовы, вернее – ее династии.

Тот, что был в очках, снова повернулся к худому и положил ему на плечо руку.

– Пора и нам решаться.

Они пустились в путь, но на сей раз оба шли упругим, легким шагом, как волк, преследующий добычу, хотя по внешнему виду трудно было даже ждать от них такой прыти. В хитросплетении тропок, по которым они блуждали с самого утра и каждая из которых привела других к успеху, они учуяли наконец какую-то закономерность. Там, где стояли они сейчас, как раз и начиналась одна из таких тропинок.

– Чего добился Шерман, того могут добиться два Зимлера, – пробормотал толстяк. И они свернули с чужого следа, дабы проложить свой собственный.

II

Обитая кожей дверь глухо захлопнулась, пропустив их в длинное узкое помещение, напоминавшее туннель. Для начала собственная тропа привела их сюда, в эту комнату, пропитанную приторным запахом; кроме них двоих и маклера, здесь не было никого, если не считать хилого конторщика, которого они успели заметить через стеклянную дверь прихожей.

Входная дверь была двойная, заглушавшая звуки, в обоих окнах – матовые стекла и сверх того солидные решетки. Такое обилие решеток и обивок заставляло предполагать именно то, что, по мысли маклера, должны были предполагать его клиенты.

Теперь, когда вокруг них троих не было больше ничего, кроме этих окон, решеток, этой двери, зеленых папок, не было ничего, кроме того, о чем они думали, а вслух но говорили, незнакомцы снова переглянулись. Взгляд взметнулся, будто канат, который матросы перебрасывают с борта одного корабля на другой. Потом оба облизали пересохшие губы и стали молча ждать, чтобы маклер соизволил заговорить первым.

Но маклер повернулся к клиентам спиной. Он доставал с полки какие-то папки. Тяжело дыша, он вытащил восковку, свернутую трубочкой, и разостлал ее на столе с покорным видом чиновника, привыкшего ежедневно обслуживать посетителей. С точно такой же равнодушной миной он мог бы предложить вам чай, галстуки по двадцать девять су за штуку или механическую пианолу. То, что он делал, он делал по привычке. А стоявшие перед ним два незнакомца готовились рискнуть всей своей жизнью.

От усердия крахмальный воротничок маклера разошелся, открыв присутствующим синеватый кадык, который судорожно подрагивал после недавней борьбы с папкой, как пробочный поплавок от прикосновения к крючку рыбьей пасти. Жозеф не мог сдержать улыбки.

– Мне кажется, что для пользы дела нам следует действовать методически и от общего перечня перейти к деталям. Помещение, которое вы только что осмотрели… – начал маклер бесцветным голосом. Худощавый быстро вытянул руку движением крупье: казалось, пройдется по столу невидимая лопаточка и не оставит после себя ничего.

– А зачем нам нужны все эти штуки?

– Подожди, Гийом, это же планы!

Жозеф бросился к чертежам, тяжело оперся ладонью о край стола. От резкого движения очки упали с носа и легли на бумагу дужками вверх.

– Сударь!

Маклер густо побагровел. Планы были делом и гордостью всей его жизни. Эта бесценная калька как-то облагораживала его профессию. На визитных карточках он даже приказал отпечатать: «Инженер-эксперт».

– Что ты будешь делать с этими бумагами, Жозеф? Разве ты не знаешь эту фабрику так же хорошо, как будто ты ее сам строил?

– В спорных случаях относительно строений, господа, или относительно территории планы всегда могут внести ясность…

Жозеф надел очки, вытащил из кармана складной дециметр и обратился к брату, невежливо прервав маклера:

– Позволь, я сам займусь этим, Гийом. Поговори лучше с господином маклером. А я вас услышу.

Он нагнулся над чертежами. Гийом нервически дернул плечом и покачал головой. Первую фразу он произнес, не глядя на маклера и заикаясь, так как еще не овладел собой:

– А лучшего вы нам ничего не могли показать?

– Я показал вам все, что свободно сейчас в Вандевре…

– Ха! В прекрасном же оно у вас состоянии!

Вместо ответа маклер воздел к небесам руки, призывая всевышнего в свидетели своей правоты.

– Если желаете, я могу вам предложить планы фабрики Лепленье, – помните, такая маленькая в тупичке?

Не подымая глаз от чертежей, Жозеф поиграл пальцами, и этот неопределенный жест отбросил предложение маклера вместе со многими другими обратно в зеленые папки. Маклер покорно наклонил голову; наконец пришел его час: он терпеливо ждал неизбежного вопроса, который сразу вернет разговор на привычную почву. Да и оба его противника не были расположены мешкать.

– Цена? – рявкнул Гийом.

– Цена? Бог мой, я должен сначала снестись с владельцем.

– Снестись! Хорошенькое дело! Вам поручено показывать помещения, а вы не знаете цены!

– Позвольте, господа, я этого не говорил. Но было бы заблуждением думать, что такие дела легко делаются.

– Легко, господин Габар! – отрезал Жозеф, глядя на маклера поверх очков.

Господин Габар кисло улыбнулся.

– Вы правы. Мы, люди деловые, только того и хотим. В чем наш интерес? В том…

– Простите, – перебил его Жозеф Зимлер сладчайшим голосом. – Наш интерес… наш интерес в том, чтобы поскорее все закончить. Итак, господин Габар, не будете ли вы добры…

Габар понимающе вздохнул:

– Конечно, конечно. Ближе к делу. Фабрика, которую вы только что осматривали, принадлежала деду теперешних владельцев. Он сам руководил ею, но, думаю, это не так уж важно.

Маклер грациозно порылся в