матери, пока его гнев не взял над ним верх.

— Порадуйте меня напоследок, мисс Миллер. Исключительно для удовлетворения моего собственного любопытства.

— Хорошо.

— Почему вы уволились с работы?

— Я не увольнялась. На самом деле, сегодня вечером я должна присутствовать на церемонии вручения отраслевых наград…

— Потому что вы номинированы за ваши недавние репортажи о расследованиях. Да, да, мы все это уже знаем, — конечно, вы знаете. — Я имею в виду ту работу, что была до… того, как вы впервые вернулись в США.

— Вы имеете в виду после того, как я была освобождена из плена, — лаконично поправляю я его.

— Если вы так говорите.

— Мне нужно было время, чтобы оправиться после того, что случилось, чтобы разобраться во всем.

— Представляю, что так, — эта насмешливая интонация вернулась, снова раздражая меня. — Или, возможно, это был слишком большой конфликт интересов?

Именно так и было, но я никогда не доставлю ему удовольствия подтвердить это.

После смерти брата пять лет назад я отправилась на поиски, чтобы привлечь Данте Сантьяго к ответственности. Потом я встретила его собственной персоной, и все, что, как я думала, я знала, все моральные принципы, которые, как мне казалось, я ценила, рухнули вокруг меня. Черное и белое — это слишком просто для него. Он прекрасный, ужасный оттенок серого, который разжигает все мои эмоции, пробуждая женщину, которую я слишком долго подавляла.

Детектив Питерс хмурится.

— Я этого не понимаю. Вы умная молодая женщина. Любой может это увидеть. Сантьяго нанес неисчислимый ущерб вашей семье, остальным, лично вам. Он убивает без чувства вины, без вопросов… Не удовлетворившись отравлением этой страны своими наркотиками, теперь он убивает невинных американцев ради удовольствия. Вы это слышали? В наши дни он называет себя наемником, но это просто другое название убийцы. Он — болезнь в этом мире, и с ним нужно бороться…

— Я не знаю ничего о Данте Сантьяго! — кричу, разрывая последние нити своего самоконтроля.

Но это самая большая ложь из всех.

Возможно, я ничего не смыслю о худших проявлениях его жестокости, о мучительной истории, которая довела бессердечного преступника до таких крайностей, но точно знаю, что чувствует его тело, когда оно медленно погружается в мое — растягивая, покоряя, заполняя. Я знаю каждый крутой поворот, каждую темную тропу, каждую золотую равнину, когда он окутывает меня, словно вторая кожа. Я притворяюсь, что знаю правду о его жестокости. А потом упиваюсь жаром его прикосновений.

Собрав свои вещи, я поднимаюсь на ноги, закидываю сумку на плечо и обхожу стол. Возможно, без него я застряла в аду здесь, в Майами. Возможно, я просто существую в каком-то извращенном чистилище, которое держит меня лишенной и нуждающейся, незащищенной и обделенной, но мне нужно твердо верить, что моя вера будет подтверждена; что однажды доброта, которую я почувствовал в нем, развеет зло.

— До свидания, мисс Миллер. Не стесняйтесь звонить, если у вас получится что-нибудь вспомнить, независимо от того, насколько информации будет мало или она будет незначительной.

— До свидания, детектив Питерс.

Я протискиваюсь мимо него в тесный коридор, с натянутой улыбкой отмахиваясь от его протянутой визитной карточки. Приторный мускусный запах его лосьона после бритья притупляет мои чувства, и я пытаюсь не задохнуться.

— Знаете, для вас еще не слишком поздно. Мы можем сделать так, чтобы все это закончилось.

— Я уже попрощалась, детектив Питерс, — твердо говорю.

Спустившись вниз, я выхожу из лифта и возвращаю свой пропуск. Мгновение спустя резкий, уверенный стук моих каблуков сопровождает меня на выходе из здания. Но единственный звук, который я слышу — это последние слова детектива, обращенные ко мне.

Те, что сейчас звенят в моей голове, как тревожные колокольчики.

Глава 2

Ив

Я добираюсь домой в рекордно короткий срок. Несколько раз я даже проехала на красный свет. Могу гарантировать, что мой хвост ФБР уже занес это в свое дерьмовое досье на меня, просто еще одна галочка в дополнение ко всем остальным.

Потребуется чудо и много косметики, чтобы превратиться в звезду, достойную красной дорожки для сегодняшнего вечернего рабочего мероприятия. Бесхитростное расследование детектива Питерса не оставило мне много времени. У меня меньше сорока минут, чтобы привести себя в порядок.

Бросив ключи в чашу у входной двери, я направляюсь прямиком в свою спальню. Черное коктейльное платье, которое я выбрала сегодня утром, все еще висит на двери моего шкафа.

Насмехается надо мной.

Дразнит.

Обещает мне вечер светских бесед и пустых слов, комнату, наполненную людьми, и все то одиночество, которое приходит. В тот момент, когда я надену это платье, буду вынуждена покинуть убежище своей квартиры, только чтобы позже вернуться в пустую постель.

Снова.

Прошло шесть месяцев. Я знаю, как это работает. Сон будет ускользать от меня в течение нескольких часов, пока я остаюсь на необитаемом острове тоски, который так же далек от рая, как Данте от меня.

— Ты наденешь это?

Анна стоит в дверях моей спальни в светло-сером спортивном костюме, ее длинные светлые волосы собраны сзади в свободный хвост. Она задумчиво потягивает диетическую колу из банки. Я продала свою старую квартиру вскоре после отъезда Данте, купила это место и умоляла ее переехать ко мне. Мне нужна была смена обстановки. Моя старая квартира была мрачным воспоминанием; мой мертвый телохранитель был повсюду. Я видела кривую улыбку его убийцы в каждом отражении. Каждая отметина на полу была пятном крови.

— Не могу решить… Я выбрала это ранее, но теперь передумала.

— Оно великолепно, — бормочет подруга, подходя и проводя пальцами по замысловатым кружевным бретелькам на плечах. — Но тогда выбирай либо красное… или белое…

— Белое точно нет, — резко говорю я.

— Хорошо, только не белое.

Она поднимает брови, глядя на меня, и делает еще один глоток колы. В последнее время Анна привыкла к моей чрезмерной реакции на странные вещи. Все, что напоминает мне о Данте, немедленно уничтожается.

— Во сколько начинается твоя смена? — спрашиваю ее.

— В девять, — она хмурит свое хорошенькое личико. — Ненавижу то, что работаю сегодня вечером. Мы должны быть в городе вместе и поднимать тост за твой успех. Это большое дело, Иви.

— Если ты так говоришь, — вздыхаю я, падая спиной на матрас, мои темные волосы рассыпаются вокруг меня.

Глубоко внутри, под моими океанами неуверенности, я тоже знаю, что это своего рода большое дело. Мне двадцать пять, и я только что