снова прозвучал голос Люка, теперь слабее. В ушах зазвенело, зашумело, и он уже не был уверен, что вообще слышит рацию. Ветер обжигал правую щеку, и больно было открыть глаза. Сделав еще три шага, он снова оказался у воды, плещущейся о края льдины. Рация совсем смолкла.

Он сам виноват. Когда началась буря, надо было оставаться на месте. Нельзя было уходить. Теперь неясно, где он — рядом с Люком и снегоходом или совсем потерял их. Пытаясь найти товарища, Люк мог двинуться в неверном направлении. Когда поднялась вьюга, нужно было оставаться там, где Люк видел его, где его могли найти. Томас снова выкрикнул имя Люка. Но разве перекричишь вой ветра.

Он продолжал двигаться, чтобы не замерзнуть. Визг вихря мешал думать ясно. Рация теперь трещала откуда-то из-за спины. Мороз начал кусаться. Воздух грубо и безжалостно царапал щеки.

Здесь, на полюсе, требовалось большое количество калорий. Даже есть в достаточных количествах было тяжелой работой.

Томас снова услышал рацию, присел и стал ощупывать лед вокруг. Голос Люка был пронзительным, но далеким. Связь прерывалась. «Док, Томас, прием. Прием, Док! […] кто-нибудь? […]».

Когда он найдет Люка, то сможет подкрепиться — на снегоходе есть пища. Темно-серая вода плескалась о край льдины. Не видно было ни зги, и он едва мог выпрямиться. Голова кружилась. Его шатало. И почти тошнило.

Он попал в беду.

2 /

— Док, Томас, прием. Прием, Док! Слышит меня кто-нибудь? Прием!

Из-за низкого укрытия позади снегохода Люк Адебайо снова слушал рацию в ожидании ответа. Волноваться пока было рано, но к этому времени кто-то из двоих уже должен был выйти на связь. Люк начал замерзать. Проверив уровень заряда аккумулятора и интенсивность звука, он снова сунул рацию под куртку и стал перебирать варианты.

Он мог остаться на месте. Инструкции на этот счет были нечеткими. В плохую погоду рекомендовалось никуда не двигаться, чтобы не потеряться. Но также говорилось, что следует найти укрытие и выйти на связь. Если же ты не можешь выйти на связь и найти укрытие, перспектива остаться на месте не радует.

Люк крикнул в ветер и ответа не услышал.

Жесть. Он мог попытаться найти Томаса, и тогда они вместе отправились бы на поиски Дока. Когда началась буря, Томас находился недалеко от воды, и если он подойдет ближе, то ему угрожает опасность. В первую очередь нужно спасать Томаса. У Дока большой опыт, и он знает, что делать. Но ни тот ни другой не отвечали. Сквозь пургу Люк едва мог различить вытянутую перед лицом руку. Двигаться слишком рискованно. Ходить кругами не хотелось.

Если оба товарища пропадут, ему понадобится помощь извне, а значит, вероятно, придется возвращаться на станцию и радировать оттуда. Сюда они добрались на снегоходах меньше чем за двадцать минут, и обратный путь не должен занять больше времени. Если, конечно, удастся в таком буране выбрать верное направление. Полярная станция, хижина ярко-красного цвета, находилась точно в середине плато под хребтом Гэррида. Не заметить ее было трудно. Однако в метель легко потерять из виду что угодно.

Коллеги не заблудились. Не могли заблудиться. Просто пока с ними нет связи. Лучше всего — оставаться на месте и дожидаться от них известий.

В любом случае, им не следовало разделяться. Док всегда хвастался, что знает здешние края как свои пять пальцев, но ведь они в буквальном смысле находились у черта на рогах. Неразумно было уходить так далеко, чтобы сделать фотографию. Люк тогда сразу подумал, что это рискованная затея. Томас же просто скорчил гримасу, означавшую: нет смысла спорить с этим человеком, легче сделать, как он говорит, да и в сторону. Потом вернуться на станцию и провести приятный вечер, потягивая горячий шоколад, играя в шарады и слушая рассказы Дока.

Когда Люк вернется домой, люди будут задавать ему множество вопросов об Антарктиде, и он не сможет признаться, что большую часть времени здесь ужасно скучно. Красиво — да. Созерцание величавой природы повергает в священный трепет, и дух захватывает, когда понимаешь, как ты мал, — опиши эти впечатления как угодно, но после того как вдоволь налюбуешься, то день за днем уже думаешь только о том, как долго тянется время.

Люк высунулся из-за снегохода, снова позвал Томаса и едва расслышал самого себя, не то что возможный ответ. Он снова нырнул за машину и задумался, не пора ли приложиться к неприкосновенному запасу. Стерев снег с очков, снова взялся за рацию. В голову пришло: может, коллеги просто не слышат его вызова из-за воя бури.

Вечером, несомненно, состоится разбор полетов. Люк подозревал, что на главную базу доложат не обо всем. Док неоднократно упоминал, что не привык следовать каждой букве рекомендаций. У Люка пока не сложилось определенного мнения об этом человеке. Они находились на станции К три недели, а Люк все еще не раскусил старшего товарища. Во время инструктажа никто особенно не принимал того всерьез. Наоборот, за спиной у него посмеивались. Завести Дока было нетрудно, и он не всегда замечал злой умысел. Он неукоснительно вел рабочий журнал, строго соблюдал расписание сеансов радиосвязи и считал необходимым поддерживать, как он это называл, «порядок в танковых войсках», но всему остальному придавал мало значения. Например, количеству выпитого. Пить он начинал с самого утра. Однако Док работал здесь техническим помощником тридцать лет с хвостиком и, безусловно, дело свое знал вдоль и поперек. Уж он-то найдет способ выпутаться из затруднительного положения.

Ветер стихать не собирался. Он дул сплошной стеной и ревел как зверь. Люк снова попытался связаться с коллегами.

— Томас, Томас, прием! Док, прием!

Он подождал, прижав рацию к уху. Но оттуда раздавалось только шипение белого шума. Люк старался не думать о том, как далеко они находились от главной базы или, если уж на то пошло, от любого человеческого пристанища. Ближе всего, вероятно, располагалась русская база — да и та примерно в сутках езды на снегоходе.

— Томас, Томас, прием! Док, прием!

Снова послышалось шипение и слабый треск. Потом ничего.

— Томас, Томас, прием! Док, прием! Я Люк, я Люк. Прием.

— …Томас, я Томас. Прием.

— Супер, Томас, слава яйцам. Я уже начал волноваться за тебя, где ты, чтоб твою так? Я тебя не вижу. Я ничего не вижу.

— Да, Люк… проблемы… Прием.

— Не расслышал, какие проблемы. Можешь повторить? Прием.

— …найти рацию. Эта проблема решена. Прием.

— Да, ладно, ладно. От Дока что-нибудь слышно? Прием.

— Никак нет. Прием.

— Может, мы должны подняться на скалу и найти его, как думаешь? Прием.

— …прерывается. Можешь повторить? Прием.