Верь людям

ЛЮДМИЛА ТАТЬЯНИЧЕВА

Первая книга стихов Людмилы Константиновны Татьяничевой «Верность» вышла в 1944 году. В послевоенное время издано более двадцати стихотворных сборников Л. Татьяничевой, в том числе: «Родной Урал», «Вишневый сад», «Синегорье», «Лирические строки», «Малахит», «Самое заветное». Л. К. Татьяничева выступает и как очеркист. Ее очерки печатаются в газетах и журналах.

Творческую работу Людмила Константиновна Татьяничева, член партии, всегда совмещает с активным участием в общественной жизни (член правления Союза писателей РСФСР, депутат Челябинского городского Совета депутатов трудящихся и др.). За общественную и литературную работу награждена двумя орденами «Знак Почета».

В КНИГУ ДОБРЫХ ДЕЛ Очерк

Сколько замечательных, добрых дел совершается на нашей советской земле! Их лес с каждым днем становится все гуще. У нас так много хорошего, что можно подумать, будто оно перестает замечаться.

Но мы знаем, что это не так! Хорошее всегда радует. Оно не может не радовать, как солнце не может не светить.

Страстный человеколюб Максим Горький говорил: «Превосходная должность — быть на земле человеком, сколько видишь чудесного…» Значение этих слов, сказанных полвека назад, в наше время возросло стократно. Нам легко находить прекрасное в жизни, стоит только внимательно посмотреть вокруг — и вот оно, рядом!

Бесконечно разнообразны формы его проявления — от простого и скромного, как полевая ромашка, выражения душевной доброты до поступков исключительных, героических, величавых, как гимны революции.

…Человек ценой собственной жизни спасает ребенка… Дарит свой глаз ослепшему товарищу… Отдает кусок своей кожи, чтобы спасти умирающего от ожогов… Передает в дар детскому дому фруктовый сад, который выращивал и холил десятилетия…

И тысячи, тысячи других благородных человеческих поступков, утверждающих нравственный кодекс строителя коммунизма.

Новый человек — величайшее из достижений советского строя.

Имена лучших из ударников коммунистического труда, вдохновенных строителей коммунизма, золотыми буквами вписываются в книгу истории.

Но есть у нас еще одна, неписаная, изустная Книга Добрых Дел, куда благодарная народная память заносит самые яркие и благородные поступки нашего современника — обыкновенного человека великой эпохи.

И мне кажется, что события, о которых я хочу рассказать, несмотря на их обыденность, достойны этой Книги Добрых Дел…

I. РОДИЛСЯ ЧЕЛОВЕК

Темной осенней ночью шахтер девятнадцатой шахты уральского города Коркино Яков Дмитриевич Полынь возвращался домой со смены.

Рядом с ним шагал его товарищ по шахтерскому труду Шайбек Зиазетдинов.

Шли молча. Встречный ветер больно бил в лицо колючей снежной пылью, свистел в ушах.

Время было глухое, предутреннее — без света в окнах, без встречных машин и пешеходов.

Сквозь гудение ветра Якову Дмитриевичу послышался протяжный плач.

Не веря себе, он спросил Зиазетдинова:

— Ты ничего не слышишь?

— Вроде женщина плачет, — ответил тот.

Шахтеры поспешили на голос и вскоре увидели возле дороги скорченную фигурку.

Привалившись к изгороди, женщина трудно, со стоном дышала.

— Что с вами? — участливо спросил ее Яков Дмитриевич.

— В родильный дом шла, да вот — не успела… В дороге настигло. Муж побежал искать помощи…

Протяжный резкий вопль прервал ее слова.

…У женщины начались роды! Полынь на миг растерялся. Что предпринять? Если бы женщина тонула, если бы на нее напали хулиганы, и он, и Шайбек Зиазетдинов знали бы, что им делать.

Якову Дмитриевичу уже довелось однажды спасти человека. Было это в начале войны в Бугуруслане.

Молодой боец Яков Полынь патрулировал на железнодорожных путях. Холодея, он увидел одновременно и бредущую по рельсам женщину, и вырвавшийся из-за поворота паровоз — огромный, стремительный, окутанный облаком пара.

В последнюю долю секунды, чуть ли не из-под самых колес солдат успел вырвать женщину.

Случись и сейчас такое, он, наверно, поступил бы так же.

А тут — совсем иная помощь требуется. Но медлить и теперь нельзя: на карте две человеческих жизни…

Послав товарища в родильный дом за носилками, Яков Дмитриевич склонился над роженицей.

— Не пугайтесь. Я постараюсь вам помочь. Только доверьтесь мне. У меня у самого четверо растут.

Как это бывает в минуты наивысшего напряжения, мысли и движения Якова Дмитриевича неожиданно для него самого обрели уверенность и четкость. Он делал именно то, что надлежало делать: укрыл роженицу своим пальто, принял ребенка и запеленал в сорванную с себя рубаху.

Прижимая к обнаженной груди кричащий теплый комочек, он не чувствовал ожогов ледяного ветра и думал лишь об одном: как бы не застудить это малое существо, появившееся на свет при столь необычных обстоятельствах.

И когда прибежали запыхавшиеся Шайбек Зиазетдинов и отец ребенка, Яков Дмитриевич передал ему новорожденного:

— Несите скорее, а о жене не беспокойтесь, мы ее доставим в родильный дом.

— Кто вы такой? — тихо спросила его молодая мать.

— Шахтер, — ответил ей Полынь. — И товарищ мой тоже уголь добывает.

Уже на рассвете пришел Яков Дмитриевич домой — перезябший, усталый, торжествующий.

— Человек только что родился, — сообщил он недоумевающей жене, встревоженной опозданием и необычным видом мужа.

— Сперва помоюсь и поем, а потом расскажу тебе все по порядку.

И он рассказал своей Ольге Андреевне, как нежданно-негаданно стал акушером.

— И как ты только решился, — задумчиво проговорила она, взволнованная и гордая поступком мужа.

— Сам не знаю. Очень хотелось помочь человеку…

…Человеку помочь! В этом сердечном порыве — корень большинства добрых поступков.

Яков Дмитриевич Полынь и сам не раз испытал бескорыстную помощь товарищей.

Никогда не забудет он, например, друга-однополчанина сержанта Сидоренко, который спас его от неминуемой смерти.

Под хутором Вертячим, что недалеко от Волгограда, Яков Полынь был тяжело контужен и завален земляным гребнем, вздыбленным тяжелым снарядом.

Все, кто видел это, сокрушенно говорили:

— Конец. Погиб наш Яков.

Только Сидоренко, немногословный сибиряк, сказал убежденно:

— Не может того быть. Откопаю.

Под сильным артиллерийским