class="book">— Ноттинг-Хилл, — говорю я, чувствуя себя так, словно на мгновение попала в фильм. Рождество повсюду, и есть крошечная доля секунды, когда та часть моего мозга, которая все замечает, смотрит на меня со стороны. Особенность пристрастия к определенному виду романтических фильмов заключается в том, что ты вечно наполовину ожидаешь, что твоя жизнь может внезапно измениться к лучшему. И красивые скандинавские типы, которые немного похожи на Джейми Ланнистера, в значительной степени находятся на первом месте в моем списке хороших качеств.

— Не уверена, на какой автобус сесть, — говорю я. — Потому что обычно я добираюсь на метро, но моя подруга сказала, что отсюда легко уехать. Думаю, легко, если у тебя есть навык ориентирования. Которого у меня определенно нет.

И тут я ловлю себя на том, что рассказываю это совершенно незнакомому человеку, который открыл приложение «СитиМэппер» (прим. приложение указывающее общественный транспорт) на своем телефоне и быстро набирает текст.

— Я забираю ключи от своего нового дома, — слышу нотку гордости в своем голосе.

— Мило, — говорит он, улыбаясь и указывает на автобусную остановку на противоположной стороне дороги. — Если сядете на девяносто четвертый, он доставит вас прямо к Ноттинг-Хилл-Гейт. Это займет немного больше времени, чем на метро, но, с другой стороны, отсюда открывается прекрасный вид, если вы новичок в этом районе.

— Спасибо, — говорю я. Видимо, у меня не очень хорошо получается выглядеть как хорошо знающий все местный житель. Новый поток градин колотит по навесу над нами. — Наверно пережду минутку.

— Очень мудро.

Очевидно, что если бы это был один из тех фильмов с шерстяными шапками, поцелуями под снегом и твердолобыми деловыми женщинами, вспоминающими истинное значение Рождества, в этот момент мы бы начали разговор, и он последовал бы за мной в автобус, и… ну, вы и сами знаете результат. Но это не кино, я на сто процентов одинока, и, несмотря на то, что я такой же любитель фильмов с Ричардом Кертисом, как и любой другой безнадежный романтик, я напоминаю себе, что на сто процентов не ищу никого другого. Потому что это мое новое начало и моя новая жизнь, и я делаю это САМОСТОЯТЕЛЬНО.

Град прекращается, и я изо всех сил стараюсь перейти дорогу в манере независимой лондонской девушки, проживающей свою лучшую жизнь, осознавая, что красивый скандинав наблюдает за мной и (очевидно) думает, что я сбежала, и задается вопросом, увидит ли он меня когда-нибудь снова.

Что происходит на самом деле, так это то, что меня чуть не сбивает с ног парень на велосипеде, я пытаюсь найти свою карточку, чтобы расплатиться ей, когда сажусь в автобус, и когда я поднимаюсь по лестнице и сажусь на сиденье, то смотрю через дорогу и вижу красивого двойника Джейми Ланнистера, сияющего от счастья и восторга, когда его бойфренд появляется из-за двери «НМК Инк.» в дорогом на вид пальто, целует его в губы и нежно проводит рукой по его прекрасным светлым волосам. Ну что ж. Хорошо, не смотрю.

Сижу, прижавшись к окну автобуса, вытирая конденсат своим пушистым розовым рукавом, чтобы иметь возможность смотреть в окно всю дорогу до Ноттинг-Хилла. Я наблюдаю, как мы проезжаем Гайд-парк, огромные голые деревья, ветви которых тянутся к серому небу. Автобус останавливается, из него выходят пассажиры, и я наблюдаю, как женщина, одетая в красное пальто с меховым воротником, вылезает из блестящего черного такси, ее руки полны дорогих на вид пакетов с покупками.

А потом мы отъезжаем, и я смотрю, как здания становятся меньше, а серое небо — больше, и автобус везет меня в мой новый дом и мою новую жизнь. Я улыбаюсь женщине, когда она заходит и садится рядом со мной, и даже не возражаю, что она открывает совершенно потрясающий сэндвич с тунцом и съедает его. Ничто не помешает этому моменту, потому что у меня есть работа в Лондоне и комната в доме, который я даже представить себе не могу. Я сжимаю руки в кулаки от волнения, когда вижу надпись «Ноттинг-Хилл-Гейт», вспыхивающую на информационном табло в автобусе. Я нажимаю на сигнал остановки, мой сигнал, и мое сердце слегка подпрыгивает от волнения, когда автобус подъезжает к остановке.

Это Лондон, думаю я.

И теперь Лондон — мой дом.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Джесс

22 декабря, Олбани-роуд, 15, Ноттинг-Хилл

Я останавливаюсь на минуту возле дома и смотрю вверх, все еще не совсем веря, что этот особняк с террасами — мой дом. Он огромный, слегка обшарпанный, и в нем чувствуется увядшее величие. Шесть широких каменных ступеней ведут к широкой деревянной входной двери, выкрашенной в ярко-красный цвет, который местами выцвел и стал бледно-темно-розовым. Каждое окно, выходящее на дорогу, украшено витиеватой лепниной — те, что на нашем доме, немного облупились и выглядят неряшливо, но каким-то образом это только придает месту более гостеприимный вид, как будто оно полно истории.

Соседняя дверь с одной стороны недавно отделана, подоконники блестят черной краской. На каждом окне стоят ящики, битком набитые анютиными глазками и вечнозелеными растениями. Я вижу огромную рождественскую елку, со вкусом украшенную миллионами звездных огней и увенчанную огромной металлической звездой. Прямо у крыльца стоит маленький красный велосипед, прикованный цепью к перилам, и пара резиновых сапог. Должно быть, это тот самый инвестиционный банкир, о котором говорила Бекки. Особняк на другой стороне был превращен в многоквартирные дома, и рядом с синей входной дверью есть ряд дверных звонков.

Я взбегаю по ступенькам и поднимаю тяжелый медный дверной молоточек.

— Тебе не обязательно стучать, — говорит Бекки, сияя, когда открывает дверь. — Это же дом!

— Нужно, потому что ты еще не дала мне ключ, — я люблю Бекки.

— Ах, — Бекки берет мою сумку и вешает ее на огромный деревянный крючок для одежды прямо за дверью, который выглядит так, словно пробыл там целую вечность. Рядом с моей сумкой висит массивный черный зонт с резной деревянной ручкой.

— Раньше он принадлежал моему дедушке, — говорит она, рассеянно проводя по нему рукой. — Это место похоже на чертов музей.

— Не могу поверить, что он твой.

— Я тоже, — Бекки качает головой и манит меня на кухню. — А теперь подожди здесь две секунды, и я проведу тебе экскурсию.

Я стою, где меня оставили, на краю огромного