блестели Первая и Вторая речки, на крышах невысоких домов и нарядных коттеджей сияли зеркала солнечных биобатарей. Небесными пятнышками выделялись бассейны самой разной формы, ослепительно сверкали огромные купола океанариума, аквапарка, детского учебно-развлекательного комплекса, а вдоль всего побережья тянулись песчаные пляжи и огороды с различными марикультурами.

   Сверху Виктору всё казалось игрушечным, ненастоящим. Родители говорили о чём-то своём, а он просто любовался красотой морских и земных просторов и старался не думать о предстоящих экзаменах.

   В космопорту Погорельцевы пересели на Быстролёт и уже через полчаса были в столице республики Аляска  Ново-Архангельске. После присоединения к Советскому Союзу все старые русские названия были восстановлены, реконструирована   часть  старых построек, таких как дом главного правителя и Михайловский собор (это была третья  или четвёртая реконструкция за почти трёхсотлетнюю историю существования собора) , и теперь в городе об американских хозяевах напоминали редкие вывески на английском да те жители,  которые за десять лет, прошедшие  с момента исторического референдума, всё ещё не выучили русский язык.

   Теперь группе учёных во главе с профессором Погорельцевой предстояло осмотреть весь остров Баранова, выяснить, как решить имеющиеся экологические проблемы и подготовить научно обоснованный проект  Экограда. Через два-три месяца  должны были начать работу строительные бригады. Сроки, как всегда, были сжатые.

Расположились Погорельцевы в небольшой семейной гостинице. Лето только началось, на улице было  прохладно, с Аляскинского залива дул порывистый ветер, и знакомство с городом решили отложить на следующий день. Елена Александровна готовилась к Тихоокеанской конференции и к встрече коллег, которые должны были прилететь через несколько дней. Всё, казалось, шло по плану.

На следующий день Александр Иванович проснулся первым. Он улыбнулся, вспомнив свой сон о каком-то школьном празднике. Дети  приглашали его в хоровод, а он вначале не хотел  идти, а потом взял кого-то за руку, закружился  лёгким пёрышком и даже запел весёлую детскую песню. Александру Ивановичу казалось, что он ещё чувствует в своей руке маленькую детскую ладошку. Но когда он разжал кулак, в котором хранилось тепло этой приснившейся ладошки, он увидел неровно оторванный кусочек тетрадного листа  со странными буквами.  «Записка? – удивлённо подумал Погорельцев-старший, придирчиво разглядывая  раритетный листок со всех сторон.  – Наверно, Витькины проделки, он у нас любитель подшутить над родителями. Но откуда он вырвал этот лист? Ведь бумажные тетради давно уже не выпускаются…»

- Виктор, подъём! – попытался разбудить сына Александр Иванович. Тот только ногой  дрыгнул и демонстративно натянул простыню на голову.

   - Подъём! Пора на пробежку! – безжалостно будил Виктора отец. – Вставай!

Когда Виктор с грехом пополам встал и они, наконец, вышли на улицу,  Александр Иванович спросил, посмеиваясь:

- И зачем ты мне  записку подбросил? Знаешь же, что я ни одного языка, кроме русского, не знаю. В своё время учил  китайский ( об этом факте своей биографии Александр Иванович вспоминал часто и с неизменнной гордостью),  но сейчас уже почти ничего не помню.

-   Какую записку? Па, ты что-то перепутал, - удивился Виктор.

-  Ладно, побежали! Потом разберёмся с твоими шутками, - сердито ответил Александр Иванович.

    После возвращения  с утренней пробежки он раздражённо протянул записку сыну.  Виктор с трудом разобрал и перевёл корявые, размашисто шагающие через страницу английские слова: «Нам  Экоград не нужен. Уезжайте!» Внизу были  пририсованы три оскалившихся черепа с перекрещенными  костями. И если мужская часть семьи пыталась обратить всё произошедшее в шутку, то  Елену Александровну записка надолго  вывела из состояния душевного равновесия. Впервые за многолетнюю историю строительства Экоградов кто-то высказался против её любимого детища.

 - Как это  не нужен? Это кто-то совсем дремучий написал, - обращаясь то ли к мужу, то ли к окну, за которым можно было разглядеть редких прохожих, назидательно вещала профессор Погорельцева. - Ведь Экоград  построен на принципах гармонизации взаимоотношений между человеком и природой.  Мы используем  чистую энергию, в основном, солнечную, а при сооружении  крупных объектов – энергию Земли. В строительстве  применяем только природные материалы –  дерево, песок, камень. Человек должен  чувствовать себя частью природы – тогда он будет беречь её.

    А чтобы восполнить тот урон, который  деятельность человека нанесла экосистеме, мы  восстанавливаем естественную природную среду: высаживаем пояс лесов,  заселяем в эти леса те  виды животных, которые здесь проживали раньше и которые исчезли в этих местах или близки к исчезновению. Очищаем все водоёмы, если они загрязнены, разводим в них различные породы рыб… Как это – Экоград не нужен? Значит, им природа не нужна?

- Леночка, пожалуйста, не волнуйся! Кому ты это говоришь? Мне? Вите? Так мы всё это прекрасно знаем. А на записку не обращай никакого внимания! Зря мы её тебе показали!

- Да если бы я сама её не увидела, вы бы наверняка эту записку  спрятали, чтобы меня не волновать. Уж я вас знаю! – Елена Александровна обиженно поджала губы. – Помните, как вы от меня скрывали, что у Ратибора проблемы с сосудами – когда он в первый раз не прошёл медкомиссию. А когда у Витюши неприятности в школе были – эта драка с одноклассником? Вы мне даже про сломанный палец не рассказали!

- Мамулечка, мы ведь в конечном  счёте всё тебе рассказываем. От тебя же ничего  не скроешь - ты у нас просто сыщик. Шерлок Холмс, - неожиданно ласковым, будто потеплевшим голосом проговорил Виктор и обнял маму за плечи. –  Просто лучше  рассказывать, когда неприятности уже позади. У тебя и так волнений хватает. А папа правильно говорит, выкинь ты эту записку из головы – и все дела.

  После завтрака  Погорельцевы отправились осматривать остров. Елена Александровна подкрасила губы своей драгоценной экологической помадой и положила тюбик в какой-то необычный футлярчик. Присмотревшись, Александр Иванович разглядел на нём разноцветные кнопочки и полосочки, но ничего не стал спрашивать у жены, которая, как всегда, шла, точнее, почти бежала впереди них. Он знал, что, когда она поглощена работой, с ней невозможно говорить о чём- либо, напрямую не относящимся  к делу.

 - Папа, а что ты знаешь о тлинкитах? – громыхающим шёпотом спросил Виктор отца. Утреннее происшествие никак не выходило у него из головы.

- О тлинкитах? Кажется,