прикосновений женщина испытывает всё более острые, доселе незнакомые чувства, ощущения заполняют сознание совершенно. Однако Анна эти странные изменения принимает как должное.

Женщины помогают ей освободиться от платья и белья. Дама немного смущается своей наготы, но быстро привыкает. Её окружают такие же обнажённые женские тела, прикрытые лишь чёрными накидками. Писательница сняла ожерелье, серьги и кольца. Из одежды на даме остаются лишь туфли.

И тут Анна почувствовала что-то, что можно сравнить с тревогой. Она увидела в руках полноватой блондинки кружку Эсмарха. Специальное приспособление для очищения кишечника. Взгляд Анны на мгновение прояснился, и она взволнованно захлопала глазами.

— А это зачем?

— Это необходимая процедура, — мягко наставляет Лидия тоном, не терпящим возражений. — Нужно освободить кишечник. К обряду ты должна подойти чистой.

— О… Я не уверена, что… — сердце тревожно замирает в груди. Анне не оставляют выбора.

— Ложись на кушетку, Ann, повернись на бочок и согни ноги в коленях.

Секунду поколебавшись, женщина приняла должную позу. Это, разумеется, ужасно унизительно, но писательница готова вытерпеть эту постыдную процедуру, дабы приобщиться к мистическим практикам. В надежде получить хотя бы малую толику утраченного вдохновения, столь необходимого для сочинения нового романа. Анна верит, что сакральная церемония поможет раскрепостить дремлющее созидательное начало, и вновь, в союзе с Эвтерпой, проникнуться божественным озарением. Тонко и умно Лидия искушала подругу, манипулировала слабостями, намекая, что сопричастность ритуалу Осеннего полнолуния вновь откроет Анне врата творческой свободы.

Женские руки бесцеремонно раздвинули полные ягодицы и чем-то смазали задний проход. Гель с морозным эффектом; Анна остро переживает холодок, словно анус коснулась ледышка. Лидия оказалась права: от этого чуднóго напитка все чувства действительно предельно обострились.

Особенно ярко Анна ощутила проникновение наконечника клизмы в узкую дырочку. Писательница обернулась через плечо. Жаклин держит фаянсовую двухлитровую кружку, от антикварного сосуда идёт резиновая трубка, наконечник которой Мария всё глубже проталкивает в задний проход.

— Давай, — последовала команда бывшей балерины.

Жаклин повернула вентиль, и тёплая жидкость заструилась по трубочке.

— Ох! — Анна вздрогнула от неожиданности, когда вода поступила в прямую кишку.

Медленно, но верно, кишечникженщины наполняется. Она морщится, но терпит: ощущения не самые комфортные. Клизма — вообще, процесс не слишком приятный. Чем больше воды скапливается в утробе, тем больнее становится. Живот начал расти. Кишки наполняются водой, разбухая, давят на органы.

— Уф… Может, хватит? — Простонала Анна, скривив лицо в гримасе.

— Осталось немного, — успокаивает Жаклин. — Терпи!

Наконец, жидкость перестала поступать в женщину.

— Ну, вот и всё, можешь отправляться в клозет, — натерпевшаяся дама отпущена долгожданной фразой Лидии.

Сжимая ягодицы, раскрасневшаяся от напряжения, Анна просеменила в соседнюю дверь уборной.

Вернувшись, женщина ополоснулась в душе и обтёрлась махровым полотенцем.

— Хорошо. Теперь надо надеть это.

Лидия повязала Анне на глаза чёрную шёлковую повязку и туго затянула на затылке. Писательница ничего не видит — сплошная темнота. Даже глаза больно приоткрыть, так туго облегает голову ткань. На плечи накинули белый балахон. Дамы взяли женщину за руки и вывели из комнаты.

— Куда мы идём? — взволнованно любопытствует писательница.

— Тсс, — прошептала Лидия в самое ухо. — Сейчас всё увидишь сама, потерпи… Аккуратнее, здесь ступенька.

Анна понятия не имеет, как авантюра, легкомысленное согласие на участие в ритуале, уже необратимо вторгается, меняя и ломая грядущее…

Женщина разом испытывает множество смешанных чувств. Волнение и безмятежность, решимость и любопытство. Писательница осторожно минует лестницу, дамыпридерживают под руки. Внизу, на удивление, тихо.

Сердцебиение журналистки с каждым шагом учащается. Она настороженно ступает, нащупывая носками туфель каменные ступени. Анна, робея, спускается, тревога нарастает, винтовая лестница увлекает всё ниже, затягивая в омут неизвестности. Встреча с таинственным страшит и возбуждает одновременно…

*****

Сергей незаметно вылез из багажника, как только поступил сигнал на мобильник. Придерживая дорогую «игрушку» (позволяющую снимать видео с высоким разрешением), он тихонько лавирует между машинами. Мужчине удаётся незаметно прокрасться к большим витражным окнам. Репортёр поднял голову и заглянул внутрь.

Дамы и господа в чёрных балахонах чего-то ожидают в холле. Их лица скрывает традиционная белая венецианская маска Баута. Оператор настроил камеру и незаметно снимает собравшихся. Во главе всей процессии находится высокий господин в красном плаще и такой же белой маске. Он повернул за лестницу, и остальные последовали за ним. Ряженые исчезали один за другим, пока холл не опустел.

Не выключая камеры, Сергей поспешил обойти вокруг дома, выискивая чёрный ход. Он оказался с другой стороны особняка. Парень взбежал по лестнице и дёрнул за ручку двери. На замке. И что же теперь? Все окна тоже плотно закрыты. На второй этаж не забраться, нет ни деревьев возле дома, ни лестницы. Остаётся только один вход. Через парадные двери. Если они не заперты.

Сергей вернулся к месту, откуда вёл наблюдение, — цветочная клумба под окном. Внутри по-прежнему никого. Тишина. Оператор уже собирался двинуться к парадному входу, как вдруг заметил движение. Сверху по лестнице спускаются четыре женщины. Одна из них — с чёрной повязкой на глазах. Если бы не короткая стрижка золотых волос, Сергей ни за что не узнал бы Анну.

Две дамы ведут её под руки, а третья замыкает процессию. Репортёр внимательно наблюдает за женщинами. Как и остальные гости, они прошли и исчезли под лестницей. Сергей всё запечатлел.

Похоже, писательница оказалась права. Это точно не светский раут. Он должен попасть внутрь, чего бы это ни стоило. Сергей подкрался к парадным дверям и потянул ручку на себя. Створка, жалобно скрипнув, подалась. Молодой человек замер на пороге, прислушался, оглянулся по сторонам и вошёл, старательно притворив за собой двери. В роскошном особняке пугающе тихо. Только в левом зале мирно потрескивает огонь в камине.

Если, все они скрылись под лестницей. Значит, там должна быть дверь. Сергей подошёл и осмотрелся. Ничего, кроме маленькой кладовой. Заглянул. В коморке темно, тесно и едва хватает места для одного