Мария Берестова Чистая нота

Тонкая свистящая мелодия лёгкими повторяющимися тактами воспаряла к серым холодным тучам, словно пытаясь развеять их своими солнечными переливами. Вкрадчивые струнные аккорды бережно поддерживали и подталкивали основную трель туда, вверх, пытаясь прикоснуться к самому небу.

Очарованный Дерек встал, как вкопанный. Душа его рвалась вслед за трелью — в дождевое зыбкое небо, полное свободной прохлады подхватывающего мелодию ветра. Казалось, ветер и музыка сливаются воедино в этом танце звуков, и душа — душа растворяется в этом танце тоже и становится его частью.

Пронзительная щемящая нота, унесясь в высь, совсем слилась там с волнующим облака ветром и рухнула вниз первыми каплями прохладного весеннего дождя.

Дерек задрожал от восторга, во все глаза разглядывая музыканта — пожилого мужчину в пёстром расшитом золотом и хрусталём халате, который, кажется, вообще не замечал весенней обжигающей кожу мороси. Пальцы его порхали по свирели, направляя музыку, словно вплетая её в порывы ветра.

Сидящая рядом девушка — возможно, его дочь или внучка, — держала в руках небольшой незнакомый Дереку струнный инструмент. Она почти не играла сама, лишь лёгкими движениями тонких пальцев, увитых коралловыми перстнями, вплетала иногда в мелодию отдельные звенящие аккорды, похожие на россыпь солнечных лучиков, вырвавшихся из облаков.

Как заколдованный, Дерек позабыл обо всём на свете, слушая и слушая и мечтая стать частью этой свободной высокой трели…

— Дерек! — вырвал его из плена фантазий сердитый суровый голос.

Вздрогнув, он обернулся: сквозь толпу к нему размашистой походкой приближался высокий немолодой уже мужчина в тёмных одеждах, привычно держащий ладонь на рукояти меча.

Это был Брайт — личный наставник боевых искусств ньонского принца Грэхарда и командир его стражи.

— Его высочество тебя потерял! — недовольно заявил Брайт, подходя, наконец, к заслушавшемуся пареньку, и хмуро глядя на него сквозь насупленные брови.

Под этим пронзительным взглядом Дерек сжался, машинально приглаживая свои светлые растрёпанные волосы; хотя мелодия всё ещё продолжала дрожать над площадью, он её уже не слышал.

— Прошу прощения, — испуганно промямлил Дерек и зашарил глазами по толпе в поисках своего господина — но тот, оказывается, уже успел куда-то уйти.

Брайт, возведя глаза к небу, не стал размениваться на объяснения, и, прихватив Дерека за плечо, подтолкнул его в нужном направлении и свободной рукой отмахнул нужный переулок.

Понятливо кивнув, Дерек припустил в этот переулок. Несущиеся вслед ему трели свирели быстро затихли, вытесненные гамом толпы, стуком инструментов, скрежетом колёс, ржанием коней — город жил своей жизнью.

Хмурый Грэхард в окружении стражи обнаружился у одной из лавочек. Он возвышался посреди улицы, как мрачная скалистая глыба: массивный, несмотря на свою юность, и казавшийся ещё больше и страшнее из-за внушительного нагрудника и кожаных наручей.

— Где тебя вечно носит! — раздражённо прокомментировал он прибытие потерявшегося ординарца.

Сердце Дерека дрогнуло, звеня обидой от несправедливости этого упрёка: вообще-то, его нигде «вечно» не носит, он вообще впервые вот так потерял господина на улице!

— В следующий раз не стану тебя ждать, так и знай! — обиженно продолжил бурчать Грэхард, тяжёлым шагом заходя в лавочку.

Дерек зашёл за ним — стража осталась снаружи, потому что не уместилась бы там с ними, — и обнаружил вокруг писчие принадлежности, свитки и книги.

Обида тут же позабылась за мощным танцующим потоком радости — Дерек мог копаться в таких местах часами! В этом пропахшем бумажной пылью и въевшимися чернилами тесном помещении прятались целые миры, лишь руку протяни!

На лице Дерека сама собой засияла ярчайшая и широчайшая улыбка; заметив её, Грэхард буркнул что-то удовлетворённое и забился в угол, уткнувшись в первый попавшийся томик. Иногда, впрочем, он чуть заметно поглядывал на своего ординарца — в такой момент усы его едва заметно вздрагивали в преддверии улыбки.

Чуть не подпрыгивающий от радости Дерек подошёл к первому стеллажу — там вперемешку лежали совершенно разномастные свитки. Одна полка была подписана — здесь располагались записи на местном языке, ниийском. Язык этот Дерек знал весьма посредственно, поэтому, сев на корточки, закопался ниже, в неопознанные свитки, которые приходилось разворачивать, чтобы разобрать язык, на котором в них велись записи.

— Что-то конкретное ищете, господин хороший? — вскоре вывел его из восторженных поисков дружелюбный голос владельца лавочки.

Вскочив, Дерек на миг растерялся — ничего конкретного он не искал — но потом спохватился и застенчиво предположил:

— Может, есть что-то на даркийском или ньонском?

Оживившийся продавец принялся доставать и проверять разные свитки; очень быстро между ними завязалась яркая звенящая беседа, и Дерек совсем забыл о неловкости.

Из угара содержательного и интересного разговора его спустя полчаса вывел недовольный голос Грэхарда:

— Перья мне подбери, — напомнил он и задумчиво прибавил: — Ты всегда лучшие выбираешь.

Выдернутый из дали заоблачных рассуждений о даркийской ботанике Дерек пару раз растеряно моргнул, возвращаясь в реальность, и поспешил к корзинке с перьями. Выбирал он их, и впрямь, профессионально и придирчиво: доставал каждое, вертел в руке, взвешивал на ладони, проверял баланс, долго сравнивал два похожих… процесс выбора сопровождался бурной игрой мимики, ерошеньем волос, бурчанием и бухтением, и даже вскрикиваниями тогда, когда попадалось особенно удачное перо.

Отложив выбранную книгу на прилавок, к сгруженным продавцом свиткам, которые уже понравились Дереку, Грэхард с любопытством наблюдал за этой вознёй с перьями и незаметно прикусывал губы в лёгкой усмешке.

Наконец, закончив с отбором, Дерек с яркой довольной улыбкой прибавил солидную кучу перьев к свиткам и книге.

Продавец, весьма обрадованный большой покупкой, не упустил возможности сделать её ещё объёмнее:

— Чернил, господа хорошие? У меня в наличие разные цвета, и даже самая модная новинка этой весны — чернила с ароматом лаванды!

Грэхард чуть не поперхнулся от такого предложения: на его взгляд, меньше всего на свете он был похож на человека, которого могут заинтересовать чернила с запахом лаванды. Дерек же, однако, аж подпрыгнул от возбуждения:

— С лавандой? —