Андрей Умин Мехасфера: Ковчег

Глава 1

Представьте себе грязный, летящий в космосе шар — Землю, планету настолько ужасную, что в пору вешать табличку «Филиал ада». Даже если боги когда-то существовали, теперь они точно покинули сей бренный мир, не выдержав смога, радиации и жары. Оставили земных тварей бороться за место под нещадно палящим солнцем в руинах старых заводов, посреди пыльных бурь, в долинах высохших рек, на мусорных свалках. Дикие, вечно голодные существа перестали быть похожи на прежних обитателей Земли — только самым безумным и кровожадным хватило отчаяния мутировать и продолжить агонию существования в пожирающем самого себя мире. Куда ни глянь, до самого горизонта небо затянуто красной дымкой, и то, что когда-то называлось воздухом, теперь — лишь смесь парниковых газов, убивающая остатки лесных массивов, безуспешно пытающихся переработать эту адскую смесь. Листья вырастают сразу желтыми и при первой же пылевой буре срываются с хилых веток, унося вместе с собой надежду, в то время как все остальное уже мертво.

Природа проиграла эту войну не сегодня и не вчера. Все началось за тысячу лет до этого, когда в конце двадцатого века человечество принялось строить заводы и с рвением отъявленного убийцы стало уничтожать все вокруг. С каждым десятилетием конвейеры удлинялись и выпуск продукции увеличивался по экспоненте до тех пор, пока растущая экономика не потребовала полностью автоматизированных фабрик, производящих товары в автономном режиме для того, чтобы обмениваться ими с другими фабриками через автоматизированные железные дороги и увеличивать ВВП без участия редеющей популяции человека, ведь фондовые рынки должны постоянно расти. Рождаемость падала, людям требовалось все меньше товаров, поэтому заводы были зациклены сами на себя. Земля покрылась метастазами болезни под обманчиво мягким названием «культура потребления» и начала медленно умирать. Ситуация вышла из-под контроля. К середине третьего тысячелетия робофабрики в прямом смысле завалили планету товарами, уничтожив окружающую среду. Пусть для человечества это и оказалось ударом, но далеко не смертельным. Люди к тому времени уже построили запасной дом на Марсе — небольшую колонию, куда стягивались многочисленные ученые и вольные переселенцы.

Уровень технологий позволял относительно легко поддерживать жизнь на Красной планете, поэтому, когда стонущая от тяжести перепроизводства Земля сбросила магнитное поле, как саламандра старую кожу, и оказалась обнажена перед убийственной солнечной радиацией, на Марс устремились все, кто мог позволить себе перелет. Первыми от лучевой болезни сбежали ученые, потом инфлюенсеры, гики, миллиардеры, миллионеры, предприниматели, преподаватели и, наконец, деятели культуры. Верхушка общества оставила родной дом, уровень жизни на котором стремительно снижался, а затем, когда банды из низших слоев и маргиналы стали захватывать власть в городах, на Красную планету рванули все мало-мальски здравомыслящие земляне. Это было бегство от массового упадка, порождаемого тем самым бегством. Спираль регресса раскручивалась одновременно с тем, как Уроборос автоматизированных заводов пожирал сам себя. Население стремительно уменьшалось, а количество товаров, согласно закону Кейнса — Мура, продолжало расти. Механизмы переваривали себя, как желудок голодного человека переваривает собственный сок. Многие заводы не справились с нехваткой сырья и превратились в руины, но были и те, что продолжали добывать необходимое им сырье из-под земли, производить из него уже никому не нужные товары и отправлять по железным дорогам в неведомые дали, где их должны были принять другие заводы и произвести еще более сложные вещи. В умирающем от недостатка квалифицированных работников мире оставшиеся на плаву производственные цепочки были исключением из огромного числа загнивающих ржавых комплексов, и именно вокруг функционирующих цехов теплились остатки человеческой цивилизации. Потомки не сумевших пробиться на Марс бедняков, и без того рожденные для жалкой жизни, в отсутствие централизованной власти и образования за сотни лет скатились до примитивного существования. Одни сколачивали банды и занимались разбоем, все больше усиливая повсеместный декаданс, другие сбивались в племена и уходили подальше от кишащих бандитами городов, третьи были настолько слабы, что становились рабами первых, а самые опустившиеся практиковали каннибализм — ничего личного, просто закон выживания. История людей на Земле началась заново, совершив полный виток, пока развитая часть человечества пыталась строить новое общество на четвертой планете от Солнца.

Оставшиеся одичалые жители ничего не знали об экологии. «Гринпис» улетел на Марс и переименовался в «Редпис». Полуживая природа осталась после этого один на один с умирающим магнитным полем Земли с одной стороны и нарастающей активностью Солнца с другой. И гул опустевших фабрик звучал, как предсмертный стон старого мира, пролетающий над железобетонными скелетами руин. А еще он служил хорошим маяком для оставшихся хищников — те рыскали в поисках пропитания и нападали на рейдеров, захвативших все значимые заводы и фабрики, в первую очередь оружейные и пищевые. Выходящие из автоматизированных цехов консервы давно уже не соответствовали тому, что было написано на этикетках, и представляли собой просто маслянистые комки мусора, но в некоторых широтах были единственным пропитанием — спасибо радиации и бесконечной засухе. И каждый день от зари до зари под нескончаемый шум цехов дикие твари — как люди, так и животные — боролись за право прожить чуть дольше посреди этого бескрайнего аттракциона застывшего во времени ужаса.

Южные широты полностью покрылись песком, в них бушевали смерчи, а пыльные бури скрывали самых ужасных и опаснейших обитателей фауны, сумевших выжить в абсолютной сухости и жаре. Лишь на севере остались нетронутые пустыней земли, где лето держалось всего пару месяцев и тем не менее позволяло вырастить хоть немного настоящей еды — только ближе к полярному кругу сохранились условия для выживания. И хотя солнце там стояло низко, ветры порой выли так, что невозможно было услышать собственный крик, а насекомые вымахали до невероятных размеров, лучшего места для жизни на Земле найти было нельзя. Как бы странно это ни звучало. В тех северных краях и искали прибежище самые «цивилизованные» остатки людей, объединившиеся в племена.

Одна из таких групп нашла свой дом на берегах Онеги, недалеко от полуразрушенного космодрома Плесецк бывшей Архангельской