И Сыль Со Немое пение

Сейчас, сидя за своим косметическим столом, украшенным сотней чёрных роз, я с искренним любопытством задаюсь вопросом: а в какой момент всё пошло по другому направлению? Моя жизнь, что текла размеренно и спокойно, внезапно, вдруг оказалась окружена тёмными, немыми тенями, которые медленно стягивали меня в угол, напевая свои утончённые мелодии, зовущиеся одержимостью. Внезапно, я лишилась сна, покоя, а мои страхи вдруг начали материализовываться в ночи. Он никогда не покидал меня, всегда был рядом. Но я до сих пор не знаю, кто этот человек.

Тишина в моей квартире ещё никогда не была настолько оглушающей.

Мне не дано понять, какими путями я должна решать сложившуюся проблему, но я точно знаю, что мой исход предрешён. И никто не придёт мне на помощь, никто не защитит меня от этого кошмара, но безумнее лишь то, что больше не считаю происходящее со мной ужасом. Я одинока по его желанию, но именно его присутствие рядом не даёт мне остаться одной.

Я помню тот день, когда начала замечать первые странности. Не обращая внимания на подобные мелочи раньше, в то утро я чисто случайно запомнила, как оставила на кухонном столе банан и раскрытую палетку с тенями — я уже опаздывала на встречу с редактором, так что времени не оставалось даже на лёгкий перекус, не говоря про уборку. Но проблема заключалась в ином: вернувшись домой вечером, после насыщенной встречи с друзьями, я, к собственному сожалению, заметила, что банан, точно лежавший на столе, теперь находился в холодильнике, а палетка с тенями на своём привычном месте — в сумке с косметикой. Тогда меня впервые пробрал нервный смех непонимания и отрицания. Осознать, что кто-то побывал в моём доме, я попросту не могла, потому решила, что всё-таки утром сама разнесла предметы по их местам.

Я была обязана успокоить себя. Я не смогла бы нормально жить, зная, что я не одна в квартире. Но у него были свои планы на меня. У него была своя игра. В ту ночь я была пьяна, потому очень быстро провалилась в сон, больше ни на что не обращая внимания. В моей голове, где-то в далеке, звенели колокольчики тревоги и паники, но едва ли я вслушивалась в их незначительный, но настойчивый звон. Вызвать полицию, потому что забыла, что банан в холодильник убрала? Ха. Вот только утро нового дня встретило меня более жутким открытием: на моей прикроватной тумбочке стоял стакан, наполненный водой, а ещё лежала роза. Одинокая чёрная роза — цветок, что так прозаично пленил мою погубленную душу.

Звуки вчерашней тревоги начинали обретать громкость в моей голове. Я не уверенна, что именно мной двигало в те дни, но, скорее всего, мне хотелось доказать в первую очередь себе, что я ошибаюсь. Что всё это неудачное стечение обстоятельств, в конце концов, мои собственные действия и решения, о которых я, в силу тех или иных обстоятельств, позабыла. Всё лучше, чем примириться с фактом собственного безумия.

Я решила открыться одному из своих друзей, высказав опасения по поводу своего ментального состояния. Прошлый депрессивный эпизод прошёл у меня с особой тяжестью, потому я так была напугана моментами, что не укладывались в моей голове на уже произошедшие события. Знаете, знать, что ты не совсем здоров — тяжёлая ноша, но понимать, что твоё «не здоров» может стать хуже, вынуждает с паникой оглядываться через плечо. Просто уже сидя с другом за столом, болтая обо всё на свете, я стала припоминать события, которые до этого не играли значения в моём восприятии. Я же никогда не обращала внимания на то, под каким углом оставляю тапочки — уходя, всегда они стояли напротив двери, но в какой момент я стала находить их на обувной полке? Или предмет гардероба, который я столь усиленно выискивала в шкафах и ящиках, в конечно итоге, оказывался на самом видном месте — пропустить его было просто невозможно. И таких ситуаций было полно, так что я вдруг задумалась: а как давно это безумие начало затуманивать моё сознание?

Мой друг спешил меня утешить, категорически не согласный с тем, что я начинаю терять связь с реальностью.

— Между депрессией и шизофренией есть большая разница, — сказал он мне тогда, — я сомневаюсь, что ты смогла резко перебраться с одного корабля на другой.

Его слова стали мне утешением, его прекрасные слова позволяли мне не пасть в объятия едкой паранойи. Вот только кто же знал, что та ночь изменит всё? Говорят, безумие может быть заразным, но то, что случилось с нами, не было плодом воспалённого воображения. Может, я больна, но друг мой здоров. Уже погасив свет, укутавшись одеялом на постели, мы оба никак не могли уснуть. Не знаю, о чём грезил мой товарищ, но я находилась в удачных попытках списать всё случившееся со мной на стресс и забывчивость. Всякое же бывает, правда? Может, в какой-то момент, я настолько уходила в себя, что не обращала внимания на собственные действия? Ужасный грохот, что начал доноситься с кухни, заставил нас напрячься. Все мои шаткие надежды рассыпались в пыль за одну секунду. Кто-то раздражённо хлопал дверцами шкафчиков, и уж в чём я не могу винить своего друга, так это в том, что после этой ночи он больше ко мне не приходил. Заодно посоветовал вызывать в полицию, ведь то, что я считала собственным бредом, несомненно, являлось действиями простого человека.

Я, видимо, реально сумасшедшая, если в этот момент испытала облегчение. Безумие меня пугало намного больше, чем неизвестный человек в моей квартире. Хотя, всё относительно.

Мелкие шалости могут уйти на второй план, ко всему, как говорится, привыкаешь. Вот и я почти что перестала обращать внимание на мелкие детали: переставленный предмет или пропавшая вещь, — к слову, полиция трижды была в моём доме за два с половиной месяца моего тянущегося кошмара, и ни одного раза ни нашлось здесь никого постороннего. Они осмотрели каждый угол, каждый миллиметр — и пустота. Та самая пустота, что материализовывалась в ночи.

Я лишь нервно улыбалась, с тяжестью всматриваясь в дверцы одного из бельевых шкафов. Я понимала, что будет только хуже, а полиция не может мне помочь попросту потому, что им некого ловить. Он знал, как быть не пойманным, он знал, как быть невидимым.

Бессонница стала моей верной спутницей. Друзьям, что настойчиво просились ночевать со мной, я отказывала, так как очень боялась того, что может произойти. В прошлый раз это были просто хлопки дверцами, но кто знает, что он сотворил бы, приведи я в дом кого-то снова? Разве всё это не моя проблема? Удушающее чувство вины ядом капало на сердце: мне было страшно и за себя, и за людей, которых я могла подвергнуть опасности, если бы допустила их в стены своей квартиры. А потом, ночью, в день после