навернулись на глаза, губы задрожали.

— Тут елка большая, самая, Дед Мороз настоящий, не такой как в садике, — сообщил Даня.

— Он точно все может? — спросила одна из девочек.

— И маму вернет? — спросила вторая.

— Не знаю, мама сказала, что папа теперь на нас сверху смотрит, не вернется больше, — грустно ответил Даня. — Ты сказала, что твоя мама ангел, значит, она тоже не придет, она смотрит, — Данька поднял личико и взглянул на небо.

— Папа, сказал, что мама-ангел, — кивнула девочка.

София зажала рот руками. Эдуард стиснул зубы.

— Это Мила, — прошептал он. — Вторая Злата.

София сжала его руку:

— Они шли сюда к елке, — хриплым голосом прошептала она.

— Я же сказал, что ругать не будешь, — напомнил он, облегченно вздохнул.

София горько вздохнула. Девочки шли, чтобы попросить о маме. А зачем Данька сделал подкоп?

— И что делать? — она повернулась и посмотрела на мужчину.

Эдуард нахмурился и поднялся, мгновенно почувствовав, что на улице холодно. Страх за детей отступил. Они рядом, в нескольких шагах. Сердце все еще кололо, тревожно сжимаясь.

— Ваши? — к ним подошел Болотов, слегка сдвинув фуражку.

— Наши, — кивнул Эдуард. — Сами уже.

— С наступающим, — улыбнулся следователь. — Потом зайдете, протокол оформим.

София сидела в сугробе. Сил подняться у нее не было. Она не отрываясь смотрела, как дети подошли к елке, стараясь не упустить их из виду. Елка действительно была огромной. Рядом же ходили Дед Мороз и Снегурочка.

— Что воспитателю будет? — спросила София.

Нервный стресс забрал все ее силы, но она понимала, что Верочке влетит. Хорошая девочка. Да, она бы поругала ее, но сейчас, когда она смотрела на своего сына, стоящего рядом с елкой, держащего девочек за ручки, она просто благодарила Бога, что все обошлось… хотя нет… острая боль вновь напомнила о себе, стоило ей только пошевелить ногой.

— Ой, ох, — сорвалось у нее с губ.

— Что? — Эдуард резко повернулся к ней, морщинка пролегла на лбу.

— Кажется что-то с ногой, — прошептала она.

— Мы поговорим в участке, — кивнул Болотов и направился к машине.

Эдуард присел с ней рядом.

— Иди за детьми, чтобы не убежали снова, — попросила она, морщась от боли. — Приведи их, и не ругай, чтобы не испугались.

— Ты всегда командуешь? — спросил Эдуард.

София демонстративно закатила глаза:

— Разбираться будем? — спросила она.

— Ты невыносима, — буркнул Эдуард и встал.

— Меньше разбирайся, — парировала София, сидя в сугробе и потирая ушибленную ногу. — Это ты во всем виноват!

Эдуард покачал головой, и то катясь, то делая аккуратные шаги, поспешил к елке. София смотрела ему в спину. Высокий, худой, спокойный. Что это она? София моргнула. Простой незнакомец, который ворвался в ее жизнь… или она в его… да какая разница, сейчас он приведет детей, и они разойдутся, как в море корабли, ну подумаешь, ходят их дети в один детский сад.

Она смотрела, как он спокойно подошел к детям, как присел около них, что-то им говоря, стараясь не напугать. И почему он такой спокойный? София не понимала, она бы уже точно отвесила подзатыльник Даньке. Как он мог так напугать ее.

— Ты так меня напугал, — София крепко обнимала сына, целуя его. — Так напугал, почему убежал, какой подкоп, кто тебя надоумил? — сыпала она вопросами, внимательно осматривая ребенка.

Эдуард вздохнул, пожав плечами. Он знал, что она так и поступит. Даже не понимал откуда, просто знал.

— Спасибо, — София посмотрела на него. — Идите, а то совсем замерзнешь, — она слегка улыбнулась ему.

— Да, — Данька подпрыгнул. — Получилось, — воскликнул он.

— Что? — не поняла София и посмотрела на сына.

Данька взял лицо матери в ладони:

— Ты улыбнулась, — прошептал он, — улыбнулась, я загадал желание, оно сбылось.

София крепко обняла сына и уткнулась в его плечо, пока еще маленькое. Как же он был похож на своего отца.

— Значит и мама вернется? — Злата посмотрела на Эдуарда.

Эдуард присел, опустив глаза в снег:

— Нет, моя дорогая, мама больше не придет, — признался он.

София посмотрел на мужчину через плечо сына.

— Златочка, Мила, — улыбнулась она девочкам, — ваша мама всегда с вами, она просто смотрит на вас с неба.

— Правда? — недоверчиво спросила Мила, шагая к Софии, сидящей в сугробе.

— Честно, — кивнула женщина. — Она всегда будет с вами, — София коснулась груди девочки, — в ваших сердечках, в ваших улыбках. Она всегда будет вас оберегать. Вот как сегодня, она вас оберегала, чтобы с вами ничего не случилось, но больше никогда так не делайте, чтобы не волновать папу.

Злата плюхнулась рядом с Софией и посмотрела на нее:

— А что, папа теперь ругаться будет? — спросила она громким шепотом.

Мила отошла от отца и подошла к Софии.

— А вы нас защитите? — спросила она у женщины, косо поглядывая на отца.

София удивленно приподняла брови:

— От папы? Всегда, — кивнула она.

Эдуард скрестил руки на груди. Он уже окончательно продрог. Снег посыпал сильнее, припорашивая волосы Софии. Она сидела в сугробе, на коленях рядом с ней стоял ее сын, Злата прижалась с одной стороны, Мила плюхнулась с другой. И четыре пары глаз уставились на него.

— И что? — спросил он, разведя руки. — Что вы все от меня хотите?

— Чтобы ты пошел оделся и, наверное, идем все вместе в «Беники», — предложила София.

— Ура, — обрадовался Даня.

София тут погладила его по голове.

— Что это? — спросила Мила, доверчиво заглядывая Софии в глаза.

— Там очень вкусно и тепло, но сначала, — она посмотрела на Эдуарда, — а ты какой врач? — спросила она.

— Хирург, — ответил он, — а зачем тебе? — не понимал он.

— Кажется я сломала ногу, — вздохнула София.

Эдуард чуть не упал, услышав ее слова:

— Что? Как? Ты же, — он повернулся в сторону дороги. — Я же с тобой бежал, и, черт, — сорвалось с его губ.

— А мама говорит, что нельзя ругаться, — вставил свои пять копеек Данька.

— А папа часто это говорит, — тут же сдала его с потрохами Мила.

— Вы сговорились, — кивнул Эдуард, — я за машиной, никуда не уходить, — распорядился он.

— Как будто бы мы можем, — улыбнулась София.

Глаза Эдуарда сузились. Его губы дрогнули, и он рассмеялся.

— Что? — София нахмурилась, смотря на него и обнимая всех детей.

— Ты как мама наседка, — махнул он рукой, — и кто-то там еще про уши говорил, — напомнил он.

— Иди уже, а, — попросила его София, едва сдерживая улыбку.

Странный день. Такой шок. Пробежка, нога… а она ее действительно сломала… ну или подвернула. Он врач, вот пусть и разбирается. И он разберется, понимала,