тяжко вздохнул – он знал, что вряд ли сможет достойно отплатить негодяю. Нет, он совсем не похож на своих родственников. Родители были бы очень разочарованы им. А мерзавец Браммин между тем продолжит свои мелочные, но крайне доставучие соседские «шалости».

Осень встретила мистера Грызлобича оплеухой холодного ветра и пригоршней пожухлых листьев. Настроение было окончательно испорчено. Не день, а унылость в шляпе.

Мистер Грызлобич быстро добрался до «Горькой Пилюли Лемони». Внутри он ненадолго задержался, нехотя уступив лезущей без очереди старухе. Зачем создавать склоку на ровном месте? – посчитал он. Тем более, судя по виду старухи, та привыкла идти по головам, пробираясь к своей цели (в булочной, на почте или к свободному месту в трамвае), и потасовка могла закончиться не в пользу мистера Грызлобича.

Наконец, добыв бутылочку сиропа «Некашлин доктора Кохха», он выбрался на улицу и пошагал к станции. Попутно мистер Грызлобич делал из бутылочки глоток за глотком, не замечая, что все больше и больше пьянеет – сироп имел свою скрытую подли́нку.

«Некашлин» бурлил в животе, а в голове бурлили мысли. Разумеется, это были мысли о жизни, безнадежности и о нелюбимой работе.

Работал, или, вернее, служил мистер Грызлобич при ведомстве Пневмопочты. Кто-то мог бы заметить: «Не худшая работа! Капсулы, посылки-пересылки…», вот только мистер Грызлобич никакого отношения к отправлениям капсул не имел. Приходя на станцию, он первым делом облачался в крайне неудобный и чесучий костюм с колесиками на животе, натягивал кожаный шлем с фонариком и цеплял баллон сжатого воздуха, после чего отправлялся к дежурному по станции. Тот указывал мистеру Грызлобичу участок грузовой пневмопочтовой трубы, где образовался засор, давление на всем участке перекрывали, и наступало время путевого чистильщика.

Соединив костюм с лебедочным тросом, он забирался в трубу, ложится на живот, включал свои колесики и жужжа отправлялся к месту засора. Обнаружив впереди вставшую, как клецка в горле, капсулу, подцеплял ее и отправлялся обратно, после чего возвращался и устранял, собственно, засор: чаще всего засоры возникали из-за того, что гремлины прогрызали трубу. Ему нужно было прочистить путевод щетками и ершиками, затем он отлавливал гремлинов, если они там были, засыпал отраву для будущих вредителей и возвращался, чтобы передать ремонтной бригаде мистера Флаэрти описание повреждений.

Вот такая работенка… Вряд ли родичи оценили бы – они единогласно сказали бы, что он позорит гордую злодейскую фамилию Грызлобичей. И были бы тысячу раз правы…

С этими невеселыми мыслями уже заметно пошатывающийся мистер Грызлобич подошел к переулку Морлокк.

Желания идти через него было еще меньше, чем сладости в пирожных третьей свежести, но это был самый короткий путь к станции пневмопочты, и, спрятав бутылочку с недопитым сиропом в карман, мистер Грызлобич шагнул в переулок.

Переулок Морлокк представлял собой крайне неприглядное и довольно мрачное местечко: сюда выходили задние двери лавок и мастерских – почти на всех висели замки, а некоторые так и вовсе были заколочены досками, от стен отрастали ржавые пожарные лестницы, повсюду валялись дохлые коты, а здоровенные крысы пировали в мусорных бачках. Ко всему прочему облезлые кирпичные стены были заклеены плакатами:

«БЕРЕГИТЕСЬ!!!

В этом районе орудует опасный маньяк!

Поодиночке ходить не рекомендуется!

С наступлением темноты ходить не рекомендуется!

Срезать дорогу через переулок Морлокк не рекомендуется!»

– Лучше не придумаешь, – проворчал мистер Грызлобич. Он шел один, уже успело стемнеть и ему как раз требовалось срезать путь. А все для того, чтобы вовремя успеть на станцию, где его ждут темная труба и гремлинские экскременты. – Ненавижу свою работу…

Мистер Грызлобич пошагал через переулок Морлокк.

Он ходил этой дорогой каждый вечер, и все равно был сосредоточен, выискивая знакомые ориентиры: горбатая труба с тремя вентилями, окно, заклеенное старыми газетами, ржавый паровой котел, похожий на толстую даму. Заблудиться и выйти куда-то не туда здесь было проще простого, и мистер Грызлобич считал, что переулку больше бы подошло название «Узкие ходы и тупики Морлокк».

За спиной раздался звук шагов, и мистер Грызлобич обернулся. Никого…

Из прорезей между ставнями окна неподалеку тек дрожащий рыжий свет, и все равно почти ничего нельзя было разглядеть.

Мимо прошмыгнула тень. Тень процокала каблуками по камням брусчатки. На миг мистеру Грызлобичу почудилось, что фигура, скрывшаяся за водостоком, принадлежала женщине.

Когда мистер Грызлобич подошел к водостоку, женщины уже не было.

В сердце поселилась тревога.

Он продолжил путь, ускорив шаг и крепче сжав в кармане ключ-рычаг для пневмопочтовых капсул, чтобы в случае чего пустить его в ход. Мистер Грызлобич напряженно вглядывался в темноту и прислушивался к окружающим звукам.

Поскрипывали трубы, в мусорных бачках шуршали крысы. В нависающих над переулком домах кипела жизнь, но достигала ушей мистера Грызлобича она обрывками: кто-то плакал, кто-то ворчал, а кто-то ссорился. В одной из квартир на втором этаже работал радиофор – трескучие помехи перемежались с хриплым голосом диктора: «…шшш… его схватили на месте кровавого преступления, но он все отрицает… шшш…».

Это был очень старый, запущенный квартал, и жившие здесь люди ему соответствовали: старые и запущенные. Неудивительно, что здесь завелся маньяк…

И только лишь подумав об этом, мистер Грызлобич вдруг увидел человека в темном углу. Тот стоял и не шевелился. Его лицо практически полностью тонуло во мраке.

Мистер Грызлобич сглотнул.

И тут женщина, которую он заметил раньше, появилась снова – будто призрак просочился прямо сквозь стену. На деле же, и он почти сразу это понял, она вышла из темного хода в нескольких шагах впереди и остановилась, озираясь по сторонам.

«Кажется, она заблудилась… – подумал мистер Грызлобич. – Или что-то ищет…»

Женщина выглядела потерянной и взволнованной, и он поймал себя на мысли, что нужно подойти и помочь ей. Мистер Грызлобич ненавидел разговаривать с прохожими и был не из тех, кто подсказывает им время или как пройти куда-то, но…

«Ты будешь жалеть, если просто пройдешь мимо, а потом произойдет что-то плохое. И еще этот тип…»

Он повернулся к мужчине, стоявшему в углу. Тот по-прежнему был там. И глядел на него, словно ожидая, что он предпримет.