Судьбы местного значения

От автора

Эта книга является продолжением «Рубежей бессмертия», вышедшей под названием «Тропой мужества». Обе книги написаны в жанре попаданцев и считается фантастикой. Но фантастики в них буквально толика, ибо не в этом суть. В «Судьбах местного значения» очень мало о главных героях первой книги. В ней о людях известных и неизвестных, кто-то из них сражался на фронте, кто-то громил врага в диверсионных и партизанских отрядах, кто-то трудился в тылу на заводах. Все они творцы будущей Победы, и я считаю всех героев своей книги главными. В этой книге речь только о них. Героях реальных, не придуманных, потому что многого и придумывать не надо, взять и почитать воспоминания ветеранов, описания подвигов в наградных листах, донесения, рапорта, сводки. Там все это есть. Надо всего лишь читать между строк, и найдешь…

Эти стихи написала Юлия Друнина в 1943 году. Она знала, о чем писала. В свои 16 лет, была санитаркой, и на себе испытала тяготы медперсонала в госпиталях военного времени.

Но так случилось, что Юлия оказалась в составе небольшого отряда, который две недели пробирался к линии фронта по тылам противника. И при переходе фронта, юная санитарка поучила контузию. Вот реальный прототип для книги. И таких миллионы не придуманных, реальных людей, простых людей, ставших героями.

Именно о них эта книга.

Пролог

Тишину кабинета нарушил шип и последующий за ним «Бом!». Часы начали отбивать очередной час. Комиссар ГБ 3-го ранга глянул на циферблат — одиннадцать, как быстро час пролетел…

Очередной документ — стенограмма беседы с лейтенантом Денисовым Андреем Михайловичем, 1921 года рождения, комсомольцем, оперуполномоченный Могилевского отдела НКВД по охране ж. д. сооружений.

С: — Как начался бой?

Д: — До моста через Усяжу километров пятнадцать осталось, как нас нагнали немцы. Это около девяти часов утра. Четыре мотоцикла, четыре пулемета, а у нас трофейный MG с одной неполной лентой, мой ТТ, да револьвер у Лидочки…

С: — Лидочки?

Д: — Лидии Макаровой, секретаря отдела.

С: — Ясно, дальше.

Д: — Километров десять мы пытались оторваться от немцев. Патроны закончились. Ваня, это водитель наш, уже раненый все гнал к мосту. Там наши части стояли. Мы надеялись, бой услышат, помогут. Но достали нас пулеметы. Мне в голову чирком попало. Отключился. Прихожу в сознание, вокруг наши бойцы. Мне голову бинтуют. И смотрят настороженно.

С: — Почему?

Д: — Сержант мне тогда пояснил — мол, встречаются переодетые в форму сотрудников НКВД немецкие диверсанты. Даже приметы привел — как распознать.

С: — И какие?

Д: — Сержант сказал — документы, сработанные немцами, ничем не отличаются от наших, за единственным исключением — на подделке используются нержавеющие скобки. У наших скобки ржавеют. Еще сроки выдачи не соответствуют состоянию документа. Я потом слышал, что немецкие сапоги иными гвозди подбиваются, не такими как у нас…

Комиссар отвлекся от стенограммы и, взяв карандаш, сделал на чистом листе запись «спец-пометки удостоверений», а затем вернулся к чтению.

С: — Что еще сказал сержант?

Д: — Ничего больше не успел — немцы появились. Назвал лишь позывной «Феникс». Дал тетрадь, что была обернута вокруг бутылки с огнесмесью, и с притянутой к ней проволокой РГД-33. Почему так, пояснил — важные сведении, и они к немцам попасть ни в коем случае не должны. Еще сказал — как сержант Давыдов, что с отделением мост восстанавливает, переправит беженцев на ту сторону реки, пусть его взрывает. Потом дал мне трофейный мотоцикл и отправил к мосту.

С: — Хотите сказать, вы выполнили приказ простого сержанта?

Д: — Да, выполнил. В тот момент мне показалось, что сержант из разжалованных.

С: — Почему?

Д: — Уверенный. Рассудительный. Речь правильная, командирская. И еще — он понимал, что погибнет. И весь его взвод тоже, иначе бы не просил взорвать мост. Именно это меня убедило в важности тетради.

С: — Понятно. Что дальше?

Д: — У моста меня встретил сержант Давыдов. Сам мост они частично восстановили и занимались переправой беженцев. Сержант доложил, что он имеет приказ только восстановить мост. Но тут начался бой, и я принял командование. Приказал подготовить мост к подрыву…

Комиссар задумался, затем нашел папку с картами, и отыскал описываемое место.

— Так, вот деревня Багута и мост…

Затем нашел другой лист, пробежался по тексту, и вновь склонился над картой.

— Так-так…

Встал, прошелся до окна. Чуть сдвинул шторы. Темно.

И так, имеются две тетради со сведениями о противнике. Написаны разными подчерками, что подтверждают специалисты графологи. Экспертиза еще не закончена, но эксперты едины в мнении — обе тетради написаны разными людьми. И достоверно — доставлены из разных мест. Но! Объединяет их текст, в котором подробно описаны эволюции немецких дивизий за несколько дней, с 26 по 30 июня, что подтверждается иными разведданными и сводками с фронтов. И опять — но! Достоверно известно, что обе тетради переданы 27 июня. Дезинформация? Тогда сценарий непонятен. Для чего сообщать о количестве личного состава и технике, а также последующих действиях своих дивизий противнику? Чтобы задействовать какой-то план, исходя из обстановки? Нет, такой слишком сложно предугадать. Однако, как и кто может знать наперед — что и как будет происходить? Может в немецком генштабе имеется сочувствующий, точнее группа сочувствующих, так как одному это провернуть невозможно? Комиссар мотнул головой — так не бывает. В немецкой контрразведке не дилетанты работают. Организовать передачу таких сведений и нигде не засветиться? Самое интересное — знание предстоящих действий. Такое невозможно, это не шахматная партия. Никак не предугадать как пройдет операция и как обернется обстановка за три дня наперед. Но тетради это подтвердили! Мистика какая-то!