дамы прикладывали кружевные платочки к уголкам глаз, предвкушая сладостные рыдания по поводу гибели юной жизни и умиление собственным добросердечием.

Дуги с ненавистью глядел на трибуны ноблесс и гомонящих вокруг обитателей Грайорда, для которых его друг был лишь живым куском мяса, брошенным в виде корма злобному чудовищу. Хотя к чему злобиться… Ведь он сам, Бренн и Якоб, и Пепин, и даже Мелена не раз и не два ходили сюда развлечься чужой смертью, и не видели в этом ничего предосудительного или запретного. Да уж… Он приник к зрительной трубе, ерзая на кронштейне — одежда пропиталась потом, и штаны противно липли к заднице.

Вот Бренн поднял голову и стал поворачиваться, оглядывая стоящих на балконе простолюдинов. Видно, надеется заприметить кого-то из близких. Но среди толпы вопящих, машущих руками зрителей разве можно разглядеть одинокую фигуру на кронштейне под самым навесом… Не веря в успех, Дуги нашарил под рубахой морской свисток Бренна — давний подарок Морая, который и посоветовал взять его с собой. Вряд ли свист можно услышать в таком гуле, но все же… Он несколько раз дунул резко, сильно, покраснев от натуги, вызвав на себя ругань и пожелания подавиться, и… увидел в зрительную трубу, как Бренн вздрогнул, будто и правда услыхав старинный призыв морской дудки «всем наверх». Вот бронзовый кортавида развернулся, его прищуренные глаза распахнулись, и он посмотрел, казалось, прямо на Дуги. Да неужто! Не может быть! Но кортавида вдруг едва заметно улыбнулся, разжав плотно сомкнутые губы, вскинул вверх обе руки и скрестил их над головой. Дуги глубоко вздохнул — в горле пересохло — даже в перерыве он не слезал с насиженного места, чтобы купить воды, — ему казалось, что любая секунда может что-то изменить в судьбе Бренна, и нельзя, невозможно пропустить эту секунду. Бренн должен понять, что его друг здесь, что он рядом, он верит, он ждет!

Глава 2. Щупальцы

Бренн чувствовал, что кифи не только помогло собраться с силами, но быстрее погнало по венам горячее пульсирующее яджу. Как действовать, он решил накануне, после того, как за Риганом захлопнулась дверь оружейной. Главное, что он должен сделать, это не дать себя задушить, после того, как гадина выбросит к нему свои ловчие руки. Тут слабое место — шея и грудная клетка. Если крак сдавит их в несколько обхватов, то ни горжет, ни доспех не спасут от удушья. Возможности увернуться от ловчих щупалец нет — в этом Джерг Риган прав. Вторая опасность — привлекающие внимание хищника трепыхающиеся руки и ноги, за которые тот и схватил незадачливого кортавида, о котором рассказывал Хрящ. Надо что-то придумать, чтобы не дразнить сквида дрыгающимися конечностями… А как ими не дрыгать? Замереть и зависнуть куском дерьма… и что это даст?

И ведь действовать придется стремительно, чтобы сохранить в легких запас воздуха, и чтобы присоски на щупальцах не рвали кожу слишком долго. Даже небольшое кровотечение, но во многих местах сразу, быстро ослабит его… А если брать в расчет, что в ранки тут же попадет ядовитая слизь… Храфна в задницу этому поганому сквиду!

От паники, боли, яда и потери крови он нахлебается воды, и… вкусный ужин для морского урода готов. Тому даже не надо напрягаться, просто открыть свой жуткий клювик. Кушать подано! И, если вспомнить заживо съеденного бойца, то это не самая худшая участь для жертвы. Но Бренн — не жертва. Он боец, кортавида. И вывод из всего этого только один — исход веселой игры с головоногим определяется секундами. Время решит все.

У него в арсенале — меч, кинжал, смешной треугольный щит и клокочущая в крови яджу — дар Жизнедателя. А просто так боги подарки не дарят. Они вполне справедливо ожидают, что их подарком воспользуются по полной.

***

Резко дернув за ремень, едва затянутый на груди, Бренн сбросил доспех, — трибуны зашумели, не понимая странности в поведении молодого кортавида. Он вскользь провел ладонью по правому плечу, которое терли шершавые ножны басларда. В последние минуты перед боем, вдруг сообразил, что если щупальце стиснет ему ногу, то он просто не сможет выдернуть кинжал из набедренных ножен. И, что, наплечный чехол в этом случае гораздо удобней. Хотя, может, он и ошибается. Ладно — поживем, увидим…

Придется использовать все уловки, чтобы как можно дольше продержаться без яджу. Понимание этого пришло в тот самый момент, когда перед Игрой через узкую бойницу он увидел Верховного Жреца, подъезжающего к главному входу Казаросса. Вряд ли Скаах не учует сильный выброс прямо перед своим носом. На это можно было надеяться лишь в ходе Игры живцов — среди сумятицы хаотично движущихся тел очень трудно заметить короткие вспышки яджу и определить их источник. Но только не сейчас, когда Бренн останется в Аквариуме один на один с хищником. И кроме того, он не знал, — и это пугало до усрачки, — хватит ли ему остатков яджу, чтобы хоть как-то зацепить сквида, замедлить его движения, заморочить…

Сквозь бирюзовую воду он смотрел на огромного моллюска, по-хозяйски осваивающего Аквариум. Лишь здесь и сейчас, в ярко освещенном огромном резервуаре, а не в тесном бассейне Харчевни, Бренн в полной мере оценил размеры соперника-монстра. И содрогнулся. Сердце бешено заколотилось. Как бы тебе не обоссаться, отважный кортавида! Эта мысль о возможном позоре на глазах у сотен ликующих уродов вызвала такое отвращение, что на корню срезала пакостные ростки охватившего его ужаса. Он со злостью топнул босой ступней о дощатый настил, выбивая из себя остатки паники…

В голове всплывали обрывки наставлений Акульего Хряща, которые вбивали порхам в головы в ходе водных дрессировок: при подготовке к нырку сделать спокойный и глубокий вдох, который должен быть в два раза короче, чем долгий выдох сквозь сжатые губы. Если нырок неглубокий — как сейчас, то достаточно продышаться раз шесть…

Нырять Бренн не стал, а медленно, без брызг, скользнул в воду. Меч и грузовое кольцо на шее потянули вниз, и он завис на глубине метрах в десяти от многорукого врага. Сквид немедленно среагировал на появившуюся добычу. Его тулово быстро меняло окраску с грязно-белесой на синюшно-багровую, перетекая в чернильно-черную. И за секунды в Аквариуме распустился кошмарный черный цветок. Сквид выворачивал наружу свои змеевидные щупальца, показывая то лоснящуюся черную сторону, то внутреннюю — цвета сырого мяса, усеянную присосками и крючьями. Казалось, раскоряченная, как паук, тварь, заполнила собой все водное пространство Аквариума.

Бренн висел в толще воды, заколдованный гипнотическими движениями хищника. И сбросил оцепенение, лишь когда в