Моё – Ей (Константин Дмитриевич Бальмонт) Страница 2 - Litvek

властелина,

Весь мир – одно окно лучу.

Светла в предчувствии долина,

О чем томлюсь? Чего хочу?

Всегда родимого взыскую,

Люблю разбег родных полей,

Вхожу в прогалину лесную –

Нет в мире ничего милей.

Ручьи, луга, болота, склоны,

В кустах для зайца уголок.

В пастушью дудку вдунул звоны,

Качнув подснежник, ветерок.

Весенним дождиком омочен,

Весенним солнцем разогрет,

Мой край в покров весны одет,

Нерукотворно беспорочен.

Другого в мире счастья нет.

Таинственная склянка

Я из таинственной склянки

Медленный сделал глоток.

Мирно лежит на лежанке

Кошка, свернувшись в клубок.

Жарко натоплено в доме.

Вьюга летит по полям,

Воет и ноет в истоме,

Призраком всходит из ям.

Дали в снегах задремали,

Сад мой заиндевел весь.

Тот же, что был я вначале,

Буду пред смертью я здесь.

Лишь колокольчик люблю я,

Скрип и качанье саней,

Только восторг поцелуя,

Только прижаться нежней.

Царства земные не нужны

Порабощенным двоим,

Вольно вступившим в жемчужный,

Сказками тающий, дым.

Там далеко за холмами

Все превращения лет,

Звездные осыпи с нами,

Час наш весь небом одет.

Пламя в печи синевато.

Колокол полночь пропел.

Сердце дорогой возврата

Бьется о крайний предел.

Капля

В глухой колодец, давно забытый, давно без жизни и без воды,

Упала капля, не дождевая, упала капля ночной звезды.

Она летела стезей падучей и догорела почти дотла,

И только искра, и только капля одна сияла, еще светла.

Она упала не в многоводье, не в полногласье воды речной,

Не в степь, где воля, не в зелень рощи, не в чащу веток стены лесной.

Спадая с неба, она упала не в пропасть моря, не в водопад,

И не на поле, не в ровность луга, и не в богатый цветами сад.

В колодец мертвый, давно забытый, где тосковало без влаги дно,

Она упала снежинкой светлой, от выси неба к земле звено.

Когда усталый придешь случайно к тому колодцу в полночный час,

Воды там много, в колодце – влага, и в сердце – песня, в душе – рассказ.

Но чуть на грани земли и неба зеленоватый мелькнет рассвет,

Колодец меркнет, и лишь по краю – росинкой влаги белеет след.

Всю жизнь

Всю жизнь служил я Богу Сил,

Проплыл моря и океаны,

Окрасил Солнцем звон кадил,

Молитв расчислил караваны.

Под серполикою Луной,

В бессмертных жатвах соприсущей,

Я обручился с тишиной,

Всегда безмолвием поющей.

Я предпочел средь всяких стран

Одну, где все мы – кровью верим,

Весна в ней – яркий сарафан,

А осень – многоцветный терем.

В ней лето – пламенный пожар,

Душа в ней – песня, даль разбега.

В ней разгадал я тайну чар,

Внимая белой сказке снега.

Поняв, что лучше не найти,

Чем мне дарованная Богом,

Примкнул я пыльные пути

К речным серебряным дорогам.

Прошел я древние леса,

Псалмы расслышал в птичьем гаме,

Пропел, как дышит полоса

Земли, где кашка с васильками.

Часами медля близ межи,

Не сыть и белозернь пшеницы,

А чернохлебный колос ржи

Я полюбил в игре зарницы.

Пустил пастись табун коней

В лугах, где свежая прохлада,

По всей округе светлых дней

Берег разбродчивое стадо.

Я ничего не потерял

Из восприятого наследства,

И ныне возношу фиал

За правду юности и детства.

Всю жизнь я славлю Бога Сил,

Отца и мать и край родимый,

И я костер не погасил,

Чей к небу огнь, и к небу дымы.

Счастье

Я ехал полем ячменя,

Во мгле рассветной конь мой сивый,

Легко подрагивая гривой,

Легко подковами звеня,

Тем звуком радовал меня.

Я был усталый и счастливый.

Я слышал, как вблизи, вдали,

Поют, скрипят коростели.

И теплый ветер, тиховейно

Коснувшись до моей щеки,

Качался по колосьям змейно,

И мчался дальше, до реки,

Речные целовать цветки,

Застывшую качнуть купаву,

И дымку колебать, оправу

Зеркальной глуби, где в воде

Еще плыла звезда к звезде.

Я задержал коня. Безгласно

Короткую впивал я ночь.

И счастье в сердце пело страстно

Псалом любви, такой точь-в-точь,

Как этот всклик коростелиный,

Где близь зовет, и слышит даль, –

Как ветер, что речной ложбиной

Под закачавшейся лозиной,

Ведет и серебро и сталь, –

Как звезды редкие, что, тая,

Бросают вниз бессмертный зов, –

Как гул предутренних лесов,

Где встала жажда голосов, –

Как белый конь, что чутко дышит,

Затем, что сердце сердце слышит,

И чует человек коня, –

Как зыбкий колос ячменя,

Зеленый волос свой качая,

И колос дружеский встречая,

Прияв зеленого огня,

Поет про жизнь, рассвета чая,

И сон земли в зерно гоня.

Гармония гармошки

Я люблю гармошки пьяной

В явном всклике тайный бред.

Зимний вечер. Час багряный.

Ткань загадок и примет.

Нет ни звука, нет ни шага,

Нет снежинки без того,

Чтоб не вспыхнула отвага

В том, кто любит торжество.

Этот Месяц тонкорогий,

Слева слезы, справа смех,

Мне, идя своей дорогой,

Обещает он успех.

Я его увидел прямо

В выси нежно-голубой.

Знаю я, что и без храма

Обвенчаюсь я с тобой.

Ни тебе, ни мне не нужно

Обручальное кольцо,

В час, как с ветром я содружно

На твое взойду крыльцо.

Разве ты не усмехнулась

В миг, когда я был певуч?

Разве шатко не качнулась

Тень, бегущая от туч?

Разве заяц в снеге белом

Сказку нам не наследил?

Разве царственным пределом

Не проходит хор светил?

Разве буйная гармошка

Не пропела в ночь рассказ,

Что умеем мы