Несправедливость

Я поступила… Да! Да! Да!

Я мяла дрожащими руками конверт с эмблемой академии и не могла поверить собственным глазам. Я это сделала… Я доказала семье, в частности отцу, что мое место все-таки не у свадебного алтаря под ручку с каким-нибудь избалованным сынком папиного друга, а я все же способна стать великим и могущественным магом.

Я посмотрела на сестру. Она сидела на кровати в позе лотоса и с закрытыми глазами. Свой конверт она так и не открыла.

Я была уверена, что она не прошла. И то была уверенность не злая или подлая, а объективная. Сестра вообще не готовилась и подала документы на поступление, наверное, лишь потому, что так сделала я.

— Ты не посмотришь? — я кивнула на оставшийся нетронутым конверт.

— А зачем? — спросила она и загадочно улыбнулась. — Это ведь ничего не поменяет. Но ты, если хочешь, можешь взглянуть.

Я пожала плечами и открыла конверт сестры. Мне было любопытно узнать, какое количество баллов она не добрала.

— Ты получила целых десять баллов, — сообщила ей я, — из двухсот пятидесяти. Это… Отличный результат. — я не удержалась от насмешливой и чуть злорадной улыбки.

— А сколько баллов у тебя?

— Двести сорок пять, — сразу же ответила я, будто ждала этого вопроса.

— Что ж, поздравляю.

— Спасибо.

Я хотела визжать от радости. Прыгать, носиться и кричать всем, что у меня получилось! Но я сдержала этот порыв и направилась к отцу, мне не терпелось рассказать ему о своем успехе. В кабинет я ворвалась с громким возгласом:

— А я говорила, что у меня получится! Я поступила!

Отец сидел за столом и рассматривал бумаги. Он лишь поднял на меня равнодушный и усталый взгляд. Ну, конечно, от него эмоций мне не дождаться. Это с сестрой он всегда был ласковым и добрым папой, а у меня был не отец, а холодная и требовательная статуя с безразличным лицом, которое иногда отвешивало мне указания.

— Я знаю, Коралина. — кивнул он. — Я тебя поздравляю.

— Спасибо, но откуда ты знаешь? — я была раздосадована тем, что отец уже был в курсе моих заслуг и, похоже, узнал он о них даже раньше меня.

— У меня есть много друзей в академии, куда ты поступила. Мне уже сообщили о тебе и о твоей сестре.

— Что ж, — вздохнула я, больше не зная, о чем говорить. — Тогда я отправляюсь туда завтра.

— Конечно, тебе уже нужно собираться. — согласился отец. — Только для начала выслушай мою просьбу. Я прошу тебя приглядеть за Эсмой. Твоя сестра иногда бывает слишком наивной, поэтому постарайся оградить её от неприятностей. И да, помогай ей с учебой, твой результат показал, что ты хоть что-то в этом смыслишь…

— Что? О чем ты говоришь? — я нахмурилась. — О какой помощи Эсме с учебой? Она не поступила…

— Я же уже сказал, что у меня достаточно хорошие связи в академии. — уголки губ отца дернулись в подобии усмешки. — Так что Эсма поступила.

— Ты купил ей место!? — эта новость ударила меня, как пощечина. — Поверить не могу… Но это же… Это нечестно!

— Коралина, не повышай голос в моем присутствии. Эсма моя дочь, и она очень хотела поступить. Мне было несложно это устроить, и я надеюсь, что ты не будешь об этом никому говорить и проявишь благоразумие.

— А если бы я провалилась, ты бы мне стал покупать место!?

Хотя зачем я спрашивала, я и так знала ответ… Конечно же нет! Он бы меня просто выдал за кого-нибудь замуж и отправил прочь из дома.

Отец решил проигнорировать мой вопрос:

— Вот, конверт на столе, возьми его и передай Эсме. Теперь это её официальное приглашение в академию.

Во мне клокотала такая ярость от этой несправедливости. Я столько трудилась, столько работала, а Эсме все досталось просто так… Потому что она была любимой дочерью.

Мой отец женился на её матери, когда нам было по пять лет. Мы с Эсмой одногодки, и я старше её всего лишь на семь месяцев. Мы могли бы с ней подружиться, но дружбы и сестринсткой любви между нами не случилось. А все из-за отца… Он полюбил Эсму всей душой, баловал её, играл с ней. А меня же игнорировал, хотя это я была родной, а не Эсма…

Позже я поняла, почему у отца сложилось ко мне такое отношение. Я была точной копией своей матери, которая бросила нас отцом, когда я была совсем малюткой. Отец её сильно любил, и это предательство слишком сильно пошатнуло его.

Мать Эсмы ко мне относилась прохладно. Конечно, я не слышала от неё ни единого обидного слова, я лишь видела её радостное удовлетворенное лицо, когда отец предпочитал проводить время с её Эсмой, а не со мной…

Иногда я Эсму ненавидела… Но вот сейчас мне хотелось её просто прибить, настолько меня душили обида и чувство несправедливости.

Я вернулась в комнату и буквально швырнула конверт в Эсму.

— Ты знала, да!? — спросила я.

Сестра сразу же открыла конверт и просияла, потом победно улыбнулась и сказала:

— Это так здорово, что мы будем учиться вместе. Я так рада! И Лина, почему ты такая злая, а!?

— Я Кора, — поправила я, меня ужасно раздражало, когда Эсма использовала сокращение моего имени, которое мне не нравилось.

— Ну Кора! — улыбнулась Эсма и беззаботно помахала конвертом. — Лучше бы порадовалась за меня! Я тоже поступила! И смотри, у меня целых двести сорок шесть баллов.

Услышав это, я развернулась к дверям и, больше не говоря ни слова, вышла, чтобы не сорваться. Я не могла видеть самодовольное лицо сестры, просто не могла.

А я ведь так радовалась, что отдохну от Эсмы, пока буду учиться. Но, видимо, у судьбы на меня были другие планы, и мне было суждено страдать.

Ну здравствуй, Академия!

Я поняла, что для меня нет страшнее пытки, чем провести день с сестрой в одной карете. Меня раздражало само её присутствие. А тут сестричка без умолку радовалась вслух, какой у неё прекрасный папочка и как хорошо он всё устроил с её поступлением. Она вся была в предвкушении беззаботных дней вдали от родительского дома.

Я же её слушала, скрипя зубами, и грустила о том, что в академии с целью безопасности запрещены прямые переходы с использованием порталов, поэтому ученики должны добираться своим ходом. Ну что ж, не знаю какая у них там безопасность, видимо, некачественная, раз они не смогли себя обезопасить