После пятого романа читатель вправе требовать объяснений. С какой радости Б. Акунин ― это псевдоним? Где этот Б. Акунин был раньше? Почему все романы разные? Причем здесь Бакунин?

В Москве у «Приключений Эраста Фандорина» несколько тысяч поклонников. Из них человек пять знают, кто скрывается за псевдонимом «Б. Акунин». Пока я не вошел в кружок посвященных, чтение текстов этого автора было процессом не менее драматичным, чем происходившие на корабле» Левиафан» (я начал с третьего романа) события. В каждой главе находил я улики против отдельных участников довольно быстро составившегося круга подозреваемых в авторстве. Имя! Имя! ― круг все сужался, получался такой же, как «Левиафан», герметичный детектив в духе Агаты Кристи ― с ограниченным количеством потенциальных преступников. Но я так и не смог догадаться ― кто именно.

Все это мешало мне читать прекрасную книгу ― загадки путались. Под каким-то предлогом я нашел издателя и сказал, что мне нужно снестись с автором ― хотя бы и анонимно. Тот пообещал передать, и, действительно, скоро в моей почте появился мэйл со странным набором букв в графе «адрес»; письмо было коротким и заканчивалось, помнится, фразой «Примите и проч. Б. Акунин». Я с трудом удержал себя от того, чтобы для составления ответной эпистолы не воспользоваться письмовником; сами знаете, в таких случаях хочется соответствовать, а на ум ничего кроме «милостиво повелеть соизволил» нейдет.

До встречи ― электронный Б. Акунин согласился на нее с тем условием, что я даю слово никому не раскрывать его тайну ― я все размышлял, с кем мне предстоит свидание. Приходили на ум самые дикие варианты. Пелевин, совсем съехавший на таинственности? Иностранец-славист, пишущий докторскую о массовой литературе? Женщина, слишком красивая, чтоб прослыть умницей? Больше всего шансов, казалось мне, было увидеть монотонно гудящий компьютер и розовощекого м.н.с., разработчика программы «Дискурсивный имитатор: Куприн-2000» при нем.

Читатель ждет уж фразы «Б. Акунин оказался симпатичным молодым человеком лет двадцати трех с дискмэном за поясом и огромным сафьяновым портфелем подмышкой». Или «... геркулесовых размеров монстром в бархатной панаме со священническим крестом на вздувшейся багровыми жилами шее». Ничего подобного. Мучайтесь.

На самом деле, любой мало-мальски догадливый человек быстро поймет, кто (или что) это за Б. Акунин. Ну, право же, у кого такой большой и своеобычный словарный запас ― это раз. Какая тема муссируется в этих текстах слишком уж часто ― это два. Не слишком ли много иностранных языков знает автор ― это три... (хватит наводок!). Все очень просто. Задача на одну трубку, как сказал бы Шерлок Холмс. Фандорин бы посидел минут десять в медитации и тоже выдал бы подробнейшую информацию, как искать своего родителя.

Вы обратили, конечно, внимание на то, что у Эраста Петровича Фандорина странные методы вести расследование. То он хлопает ни с того ни с сего в ладоши, то дерется на мечах, то выводит на рисовой бумаге иероглифы, то барахтается в наполненной колотым льдом ванне. Чудак. Что за следователь без странных привычек?- кто колется и играет на скрипке, кто выращивает цветочки, кто пьет абсент ― аналогии понятны. Эраст Петрович ко всему прочему еще и заикается и обладает серебряного цвета висками ― в противоположность темной шевелюре на всей остальной голове. Занятно, что эти особые приметы появились на наших глазах, после «Азазеля», ― Фандорин индивидуализовался, он меняется, мы даже ― вот уж давно за собой не припомню ― искренне сочувствуем ему и входим в личные обстоятельства. Сериал ― что ж вы хотите.

Самое тяжелое для автора серии детективов ― одомашнить сыщика. Тут недостаточно заставить его мыть посуду и мучиться, ехать ли в воскресенье на дачу или попить пива со школьными приятелями. Одомашнить ― не только наделить особыми приметами, но ― не менее важное (а, пожалуй, самое важное- это-то и упускают многочисленные детективщики!) ― создать стабильную и «укутывающую» среду вокруг него, со своей мифологией и топографией. Цивилизованная среда необходима как компенсация криминальной дикости, постоянно вторгающейся в это освоенное пространство. Так у Конан-Дойля возникает Лондон, Бейкер-стрит и культ джентльмена, у Сименона ― Париж с его подчеркнутой буржуазностью и т.д.

Б. Акунин поступил оригинальнее и эффективнее ― его Фандорин существует не только в связи с Москвой, но и внутри, бесспорно, наиболее стабильного и освоенного пространства из всех существующих в России ― литературе.

Романы о Фандорине представляют собой фактически сплошной центон из мотивов, сцен, реплик, характеров классической русской (и не только!) литературы. От Карамзина до Мисимы, от Шекспира до Булгакова, от Гомера до Куприна. Наиважнейший источник, кстати, все же должен быть обозначен ― Достоевский, главный русский детективщик. Дело не в количестве заимствованных мотивов (двойники, фальшивые биографии, газетные вырезки, клубы самоубийц, письма и скандалы ― все это досталось от Ф.М.)., а в том, что стержень насквозь цитатного акунинского текста ― авантюрный герой Эраст Петрович Фандорин. Авантюрных героев очень мало в классической русской литературе ― едва ли не Достоевским все и ограничивается. Все остальные слишком зависят в своем поведении от социальных, семейных, биографических и прочих мотивировок. С авантюрным же героем может произойти все что угодно ― он человек и только. Все остальное ― костюмы, маски, декорации. Авантюрный герой Фандорин, существующий внутри известных нам текстов, воспринимает их совершенно по-иному. То, что для нас, читателей, воспитанных на классических текстах, -драматургический прием, для него ― улика (звук лопнувшей струны или сорвавшейся бадьи в чеховской пьесе наверняка не случаен- чудит не автор и не звукорежиссер, а крадется преступник). Для нас ― психологическая деталь (кресла Собакевича и диван Манилова), для него ― вещественные доказательства. Для нас ― пейзаж, соответствующий настроению персонажей, для него ― место преступления. Для нас ― объемный характер, для него ― объект, принадлежащий к какому-либо психотипу и поэтому требующий особой методики дознания. Фандорин прочитывает литературу с помощью авантюрного кода ― обнаруживается много любопытного. Особые поручения Фандорина ― это как бы расследование литературных преступлений: можно легко представить себе, как он распутывает аферу с мертвыми душами, дело студента Раскольникова и обстоятельства гибели г-жи Карениной. Забавный способ обхождения с