тем же угрюмым выражением лица, с которым ворошил угли в огне, разведённом под наиболее опасными изменниками.
Скуратов, чьё настоящее имя было Григорий Бельский, отметив, что посох, скорее, неподвижен, воспринял это как приказ зачитать следующее известие. Оно было посвящено бегству в Корелу Артёма Панова с целой группой опричников, которые сгинули без следа. Единственный спасшийся, Андрей Колычев, был отделан, так как убил пономаря Мокеева. Пытавший Колычева Демьян Грязной доносит, что убийца был явно безумен, но это далеко не первый случай подобного рода. Монастырские летописи подтвердили: ещё варяги возбуждали в себе медвежью ярость, принимая настойку из мухоморов, от которой имели похожие видения. Секрет этого зелья, да и других, ему подобных, заимствован варягами у лопарей, населяющих Корелу с незапамятных времён.
– И возвращаются из тех лесов люди порой не в себе, безумные и одержимые убийством во имя Медведя, которому поклоняются нечестивые лопари, сведущие в колдовстве и чёрной магии. Подобные истории рассказывают и об арабах, что обкуривают отроков гашишом и опиумом, внушая оным ложные видения, и принуждают убивать во во славу Магомета. Такие невероятные дела происходят в варварских странах, лишённых света христианской благодати и мудрого, справедливого правления царя русского, государя нашего Иоанна Васильевича.
Закончив, Скуратов внимательно посмотрел на государя. Тот молчал, только посох его, чуть качнувшись из стороны в сторону, начал скрести по полу.