Эпиметей о наставлениях брата,

Когда в подарок он Пандору получил.

Хоть Прометей на этот счёт его учил:

«Не принимай от Зевса ты ни яств, ни злата,

Ни платьев дорогих, ни крепкого напитка,

Ни доброго коня и ни красивых жён —

Иначе сам же будешь этим поражён!

Мне за доверие назначена уж пытка».

Но брат был без ума, влюбился без оглядки!

Стал всё своей жене Пандоре позволять.

Она по дому по всему могла гулять,

Но у двери одной терзалась вся в догадках.

Входить туда ей ни за что не позволялось.

А любопытство к этой комнате гнало —

Верх над достоинствами девушки брало:

Она всё чаще у двери той появлялась!

И, так как вовсе не стояло там затвора —

Решила посмотреть, что прячут тут.

Стоял в той комнате один большой сосуд.

Не зная, что творит, прекрасная Пандора

Открыла крышку: все несчастья на свободу

Тотчас же вырвались. А тот кувшин опять,

Захлопнувшись так крышкой, что не снять —

Надежду в нём оставил, злым богам в угоду.

И бродят разные по свету злоключенья:

Неисчислимо много – их хватает всем!

Надежда же пропала у людей совсем,

Что могут кончиться когда-нибудь мученья.

Сиринга

В тени благоухающей сирени

Разлёгся Пан: большой кумир

Народа леса (он – сатир),

Играя на чарующей свирели.

Ужасный сам по внешности урод,

Но нимфы все его любили.

И те, поблизости что были,

Собрались подле в шумный хоровод.

Одна Сиринга – нимфа тех полей

Игрой не восхищалась Пана.

Но лишь она была желанна —

Мелодии он посвящал все ей!

…Взошла луна над тихою долиной,

Закончился разгул менад.

Побрёл Пан через старый сад,

Сминая мох ногой своей козлиной.

У яблони цветущей, ярко-белой

Мечту свою узрел нагой.

Решив, что дар то Аполлона дорогой —

Пан устремился к юной нимфе смело!

Но в ужасе Сиринга задрожала

И в страхе бросилась бежать

(не смог Пан нимфу удержать)

На свет луны, что речка отражала.

Пан прыгнул за Сирингой следом в воду,

Но только тонкий вытащил тростник.

На берег вышел и печально сник:

Не все из женщин могут вынести урода!

Герой не нашего времени (сказка)

Глава 1 Был пророк в его Отечестве!

Акрисий – царь всего Аргоса

Пытал оракула вопросом:

Судьбу свою хотел узнать.

А тот ответ пытался дать.

Хотя он, честно говоря,

Гадал-то всем от фонаря,

Но это умозаключение

Назвали люди – изречением!

Мол, откровение явилось!

А. может, просто что приснилось?

Но если так – то вещий сон!

Изрёк царю: погибнет он

От сына дочери своей!

Царь сразу устремился к ней.

Чтоб не смогла она родить,

От всех мужчин её укрыть

Решил в глубоком подземелье.

Сам же ударился во хмелье.

И Зевс с ним выпил пару раз.

Секрет проведав, ловелас

В покои девушки проник.

Перед Данаей он возник

Весь в блеске золотого ливня!

Та отдалась – была наивна.

Затем родился их Персей…

Акрисий, справившись со всей

Своей коллекцией вина,

Подумал: чудится спьяна

Ему весёлый детский смех.

Всё недосуг из-за утех

Проведать дочь. Так удивился,

Зайдя к ней: Как же появился

У дочери моей ребёнок?

В подвалы как проник подонок,

Чтобы Данаю совратить?

Младенца этого схватить

И с ним Данаю вместе тоже!

Пожалуй, в ящик их положим,

Да пустим плавать по волнам! —

Такой приказ и дал рабам. —

Не сможет сыновей рожать,

Когда их будет окружать

Со всех сторон одна вода!

Вернутся вряд ли уж сюда.

Глава 2 Рос не там, где Аргос

По древнегреческому мифу

Пригнало к острову Серифу

Тот ящик, где уже Даная,

Сыночка запахи вдыхая,

От аллергии извелась.

Но волей случая спаслась!

Помог же в том простой рыбак.

И был рыбак-то не дурак,

Ведь думал: в ящике богатства,

Что тяжким ремеслом пиратства

Нажил какой-то капитан.

А то, что оказалось там,

Ему не нужно вовсе было —

Жена за это бы прибила!

Отвёл он женщину с мальцом,

Прельстившись золотым кольцом,

Во двор царя – к его рабыням,

Где стали жить Даная с сыном.

Персей здесь вырос, возмужал.

Своей всех силой поражал!

Ума, однако, бог не дал,

Да от того он не страдал!

Однажды голую, что нимфа,

Узрел Данаю царь Серифа.

Её он сразу возжелал!

Но сын с ней вместе проживал.

Царю сынок такой – помеха.

Решил отправить, ради смеха,

Его за головой горгоны.

Пинка отвесил для разгона:

Иди и подвиг соверши!

Что Зевс – отец твой, докажи!

Персей себя ударил в грудь:

Я бога сын! – и двинул в путь.

Глава 3 С миру по нитке

Все боги кинулись помочь,

Ведь Зевс их выгнать мог бы прочь

С горы Олимп, где благодать.

Внизу ж свободы не видать!

Чтоб место тёплое сберечь,

Гермес отдал свой острый меч.

И медный щит дала Афина —

В нём будто в зеркале всё видно!

Персей забрёл в далёкий край,

Где встретил гнусных, старых грай,

К горгонам охранявшим путь.

Решил у них передохнуть.

Однако, есть ему не дали.

– И не таких жадюг видали! —

Сказал Персей, ударив в глаз.

Досталось всем, хоть стукнул раз:

Ведь глазом тем на самом деле

По очерёдности глядели.

И зуб один был у сестёр.

Персей не шибко-то хитёр!

В загадки с ними, не играя,

Зуб тоже выбил он у грайи.

В карман засунув глаз и зуб,

Герой наш принялся за суп.

Ни есть старухи не могли,

Ни видеть, раз не берегли

Ещё по молодости глазки.

Считали, что то взрослых сказки:

Мол зубы чистить перед сном

Всем, даже в возрасте грудном

Необходимо! – Вот итог:

Упали грайи подле ног

Какого-то сопливого юнца,

Поведав всё и до конца

О том, как отыскать горгон,

Чтоб глаз и зуб вернул им он…

За серебро поразвлекался

Персей у нимф. От них достался

Шлем грозного царя Аида,

В котором скрыться мог из вида,

Ещё сандалии такие,

В которых землю мог покинуть

И полететь над облаками.

Добыл их также – кулаками.

Глава 4 Не ангелы!

В волшебной обуви на остров

Персей попал (хоть то не просто),

Где страшные горгоны жили

И часто над страной кружили

На крыльях золотых блестящих,

Когтями жителей разящих

И разрывающих руками.

Любого превращали в камень,

Кто встретит их горящий взгляд.

Ваятель только пожелать

Лишь может, чтобы он моментом

Воздвигнул столько монументов!

О! Глазки женщины опасны!

А на головках столь прекрасных

Не волосы росли, а змеи.

И, если гладить кто посмеет,

Тот будет змеями ужален!

Бывает, и теперь из спален

Мужей ужаленных выносят:

Такие вот причёски носят

Отдельные из наших жён.

Ну а Персей-то