сибирских руд – это был не самый значительный эпизод новейшей истории моей родины, который меня напрямую не касался. Но зрительная память у меня всегда была хорошая, фотографий тогда публиковалось много, а отец Аллы почти не постарел за следующие пятнадцать лет – видимо, весь лимит горя он потратил на первую жену и единственную дочь.

Я подумал, что без моего провала в прошлое у этой семьи была бы очень непростая жизнь. Мать скончалась от рака, а дочь погибла по пьянке в задрипанном общежитии; бабушка, наверное, вряд ли сумела пережить смерть внучки. Отца, который после всех этих трагедий пытался начать новую жизнь, убили в криминальных переделах через полтора десятка лет.

Оставалась тётя в Германии, и я очень надеялся, что ей хватило мозгов не возвращаться на такую негостеприимную родину и обосноваться в экономическом пространстве Европы. Правда, уже в двадцатые годы к русским там начали относиться не очень, но она могла за сорок лет и полностью онемечиться. Или умереть. Я так не узнал, сколько ей точно лет, а судя по фото, она родилась то ли во время, то ли сразу после войны.

Мне, конечно, было лестно оказаться в роли Супермена, который буквально вытащил этих людей из небытия. Я даже мельком подумал, что если бы мироздание закинуло меня лет на десять пораньше, я бы спас и маму Аллы, в срочном порядке придумав волшебную таблетку от рака. Но раз уж я туда опоздал, мне оставалось в меру сил заботиться об оставшихся членах этой семьи – ну и о своих собственных родителях, друзьях и хороших знакомых. И о себе, разумеется.

***

Одной из форм этих забот могло стать скорейшее приобретение как можно большего числа квадратных метров московской жилплощади. Эта трешка, которая со стороны выглядит настоящим богатством, на самом деле может стать яблоком раздора уже на уровне поколения Аллы. Дело в том, что в этом времени советские люди не особенно задавились вопросом, что откуда берется, но в будущем я сталкивался с самыми нелепыми ситуациями, корни которых росли как раз из семидесятых-восьмидесятых годов двадцатого века.

Лет семь назад по субъективному времени, после третьего и последнего в своей грешной жизни развода, я искал квартиру. И мне тогда попался очень любопытный вариант, у которого имелось штук пять собственников и весьма причудливое распределение долей. С каждым владельцем предполагалось общаться и договариваться отдельно от остальных, иначе они начинали ругаться между собой, забыв о покупателе. Разумные люди старались в подобные змеиные клубки не ввязываться – просто на всякий случай. Я тоже не полез, хотя цена, планировка и расположение самой квартиры меня полностью устраивали. Впрочем, низкая цена была следствием той самой конфигурации собственности, разобраться в которой без литра водки и пары адвокатов было невозможно.

Трёшка, принадлежащая Елизавете Петровне – на коммунистическом новоязе она называлась ответственной квартиросъемщицей, поскольку жилплощадь была государственной, а приватизация начнется нескоро – пока что была единым целым. Но вот после смерти бабушки лицевой счет придется делить – папа Аллы и тётя Люба каждый имели право на половину жилплощади. Я прикинул, что если у папы появится новая жена и новые дети – а учитывая мои воспоминания, это был очень вероятный вариант, – а заграничная тётя тоже обзаведется потомством, то эта трешка превратится в тот самый проблемный вариант и станет головной болью для всех участников процесса. И не факт, что в каком-нибудь будущем кто-то из двоюродных или троюродных родственничков не решит уменьшить число интересантов самым радикальным способом. Это, кстати, не поможет, поскольку у тех могут оказаться другие наследники, зато окончательно запутает ситуацию и сделает невозможной простую продажу.

Глава 2. Это не Простоквашино

– А зачем нам обязательно нужна отдельная квартира? Я не хочу оставлять бабулю одну, – спросила Алла.

Утром в воскресенье она потребовала у меня отчета о впечатлениях от проживания вместе с ней, и я постарался быть настолько честным, насколько это возможно, если не упоминать будущую приватизацию жилья и проблему собственности в среде любящих друг друга родственников. Не мог я говорить и про то, что из всего набора, который в это время символизировал советский достаток, неблагодарным потомкам осталась только недвижимость в виде квартир и частных домов? В Москве будущего она вообще стоила запредельных денег, в Подмосковье была чуть дешевле, в провинции... там по-разному, в зависимости от местоположения – в Норильске и Сочи квадратные метры очень отличались по цене и доступности. А всё остальное... над коврами и джинсами точно трястись не стоило.

Поэтому для начала я обратил внимание девушки на обычные бытовые проблемы, которые сопровождали превращение комфортабельной трехкомнатной квартиры в тривиальную коммуналку, и которые решались собственной жилплощадью.

– Никто и не говорит о том, что нам надо обязательно сразу съезжать, – ответил я. – Но представь, что твой папа вернется со своей стройки века, а тётя приедет в отпуск из Германии. Впятером мы тут уже никак не поместимся.

– Ой, да брось, – отмахнулась Алла. – Когда мама была жива, к нам иногда её родители приезжали, а тогда и папа тут жил, и тётя Люба. Помещались же, как-нибудь и теперь поместимся.

Вот это «как-нибудь поместимся» мне активно и не нравилось. Я хорошо помнил подобные визиты родственников к моим родителям, где гостей распихивали буквально на любую ровную и не занятую мебелью поверхность. И ладно бы такая суматоха устраивалась на одну ночь – к нам часто заезжали пожить на недельку или около того. Я и сам на абитуре месяц обитал в подмосковных Мытищах у какой-то родственницы в её коммунальной квартире, комфортно ночуя на полу.

– Будет очень тесно, начнутся неприятные взгляды в мою сторону, а я этого не люблю, – объяснение было так себе, но другого я не придумал. – К тому же своя квартира дает всякие возможности... – я провел пальцем по её животику, – которые нам сейчас недоступны.

Ночью нам пришлось спешно пересматривать программу нашей версии секса, поскольку звукоизоляция в квартире была никакой даже с закрытыми дверями, а Алла действительно была громкой девушкой. Ей, конечно же, не очень понравилось, но она признавала разумность этого шага. Исправить этот недостаток можно было легко – достаточно посетить хозяйственный магазин, купить там войлочное полотно и клей «Момент», что значительно снизит уровень шума, проникающего за пределы папиной комнаты. Тем не менее, определенную осторожность соблюдать было нужно даже после