- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (14) »
мамой и собакой Тишкой.
— Он у нас эрдельтерьер, — улыбнулся Гена.
— Женитьба — это очень серьезный шаг, и тут большое значение имеет свекровь, — рассудительно сказала Таня и почему-то посмотрела на поднимающуюся рядом толстую даму с чемоданом. — Я больше всего боюсь отсутствия коммуникабельности с твоей мамой. Невестки всегда не уживаются со свекровями. Это закон природы.
Толстая дама хмыкнула, видимо, хотела возразить, но Гена ее опередил:
— Ерунда. Моя мама — идеальный человек. Зато мы каждый вечер будем гулять с Тишкой.
— А ты уверен?
— В чем?
— В том, что мы уживемся.
— С кем? С Тишкой? Да он знаешь какой…
— При чем тут Тишка? — холодно сказала Таня. — С твоей мамой. Идеальных людей не бывает. Это закон жизни.
Он взглянул ей в глаза и увидел, что она его не понимает.
А она поняла, что сейчас, когда эскалатор почти дошел до своего апогея, Гена ее уже не так любит, как тогда, когда эскалатор был в перигее.
— Как» ты можешь знать все заранее, если еще ничего не совершилось! — воскликнула она.
— А что должно было совершиться?
— Как что! Ты же собирался на мне жениться!
— Собирался?! После всего, что произошло…
— А что произошло?
— Ты оскорбила мою мать? Да знаешь ли ты…
— Не знаю и знать тебя не хочу?
Когда эскалатор поднял их в верхний вестибюль, они уже были чужими.
Любовь завершила свой цикл.
И вдруг в самый что ни на есть критический момент во дворец заявляется Змей Горыныч и говорит, что может кое-чем помочь королевскому горю. — Брось трепаться, — говорит некоронованный пока король. — Мы тут все королевство обшарили, нигде ничего… — Ваше величество, — говорит Змей, — мне смешно это слышать. Раз я сказал — значит точка. Последний раз спрашиваю: хотите, чтоб я помог или же нет? — А что за это возьмешь? — спрашивает со страхом король. — Ничего особенного. Вашу дочку, принцессу Несмеяну. Я уже с ней потолковал, она согласна. — Что-о-о! — вскричал тут король. — Мою любимую дочь и за Змея?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?.. — Не хотите как хотите, — тонко улыбнулся Змей Горыныч и собрался уходить. — Постой, — догнал его король. — Постой, Змеюнчик, я передумал. Я… согласен. — Это другое дело, — весело сказал Змей. — На вот, держи записочку. Значит, так, пусть твоя служанка сбегает по этому адресочку и вручит записку лично. Понял? Все будет о’кей. Приходит служанка по указанному адресу, а там обыкновенный и довольно-таки неприглядный магазинчик. Какие-то канцтовары. Топает служанка к завмагу и вручает записку. Прочитал записку завмаг и расцвел весь. — Милости просим, — говорит. — Пожалуйте в кладовую. Привел он служанку в кладовую, зажег свет — а у той в глазах потемнело. Корон этих навалено — видимо-невидимо. И золотые, и серебряные, и с брильянтами, и с прочими рубинами-сапфирами. — Вам, — спрашивает завмаг, — какую желательно — нашу или же импортную? Выбрали они импортную короночку. Красоты неописуемой. — Идите, — говорит завмаг, — в кассу, пробейте чек, а я вам заверну. И передайте от меня большущий привет Змею Горынычу, он меня не раз выручал, когда были неприятности. Адью, девушка? …Что было потом — ни в сказке сказать, ни пером описать. Коронацию совместили со свадьбой. И закатили пир на весь мир. И Несмеяна смеялась от счастья, глядя на корону, а также на Змея. И особый тост провозгласили за знакомого завмага. Ну скажите, что бы мы делали без него?
ЗЯТЬ КОРОЛЮ
Похоже на сказку
В некотором царстве, в тридесятом государстве, где еще почему-то сохранилась монархия, предстояла коронация короля. Коронация была назначена на воскресенье, а в четверг хватились — батюшки-светы: короны нет! Куда делась — неизвестно. Может, в металлолом сдали, кто его знает. Закручинились придворные, не говоря уже о самом короле. Такая была короночка, совсем новая, почти не надеванная — и вдруг исчезла. Церемониймейстер мечется как угорелый, король орет на слуг, скандал хуже некуда! Бросились гонцы во все концы. В том смысле, что по магазинам. — Чего-о? — удивляются продавцы. — У нас этого товара с прошлого столетия не завозили. Спросу нет. — А ожидается? — волнуются гонцы. — Загляните в конце века. Может, завезут. — Да вы что — издеваетесь?! Коронация в воскресенье, а вы — в конце века! — Ничем помочь не можем, — говорят работники торговли. — Наше дело — торговать. Привезут — продаем. Не везут — в носу ковыряем. Вот такие пироги.И вдруг в самый что ни на есть критический момент во дворец заявляется Змей Горыныч и говорит, что может кое-чем помочь королевскому горю. — Брось трепаться, — говорит некоронованный пока король. — Мы тут все королевство обшарили, нигде ничего… — Ваше величество, — говорит Змей, — мне смешно это слышать. Раз я сказал — значит точка. Последний раз спрашиваю: хотите, чтоб я помог или же нет? — А что за это возьмешь? — спрашивает со страхом король. — Ничего особенного. Вашу дочку, принцессу Несмеяну. Я уже с ней потолковал, она согласна. — Что-о-о! — вскричал тут король. — Мою любимую дочь и за Змея?! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю?.. — Не хотите как хотите, — тонко улыбнулся Змей Горыныч и собрался уходить. — Постой, — догнал его король. — Постой, Змеюнчик, я передумал. Я… согласен. — Это другое дело, — весело сказал Змей. — На вот, держи записочку. Значит, так, пусть твоя служанка сбегает по этому адресочку и вручит записку лично. Понял? Все будет о’кей. Приходит служанка по указанному адресу, а там обыкновенный и довольно-таки неприглядный магазинчик. Какие-то канцтовары. Топает служанка к завмагу и вручает записку. Прочитал записку завмаг и расцвел весь. — Милости просим, — говорит. — Пожалуйте в кладовую. Привел он служанку в кладовую, зажег свет — а у той в глазах потемнело. Корон этих навалено — видимо-невидимо. И золотые, и серебряные, и с брильянтами, и с прочими рубинами-сапфирами. — Вам, — спрашивает завмаг, — какую желательно — нашу или же импортную? Выбрали они импортную короночку. Красоты неописуемой. — Идите, — говорит завмаг, — в кассу, пробейте чек, а я вам заверну. И передайте от меня большущий привет Змею Горынычу, он меня не раз выручал, когда были неприятности. Адью, девушка? …Что было потом — ни в сказке сказать, ни пером описать. Коронацию совместили со свадьбой. И закатили пир на весь мир. И Несмеяна смеялась от счастья, глядя на корону, а также на Змея. И особый тост провозгласили за знакомого завмага. Ну скажите, что бы мы делали без него?
ОЛЯ ДАЕТ ПОКАЗАНИЯ
Оле шесть лет. Она сидит на табуретке в кухне и с любопытством наблюдает, как дядя милиционер что-то старательно пишет. У милиционера на погоне одна звездочка. Оля показывает пальчиком на звездочку и спрашивает сидящую рядом воспитательницу Марию Петровну: — Это генерал? — Оля, — укоризненно говорит Мария Петровна, — как тебе не стыдно! Оля краснеет, запускает палец в нос, но потом сползает с табуретки и шепчет Марии Петровне на ухо: — А я знаю, это полковник. — Оля, ты можешь сидеть спокойно?! — вскипает Мария Петровна. Оля снова взгромождается на табуретку и затихает. Но тут кошка, проскользнувшая в кухню, отвлекает ее внимание. — Киса, — говорит она, — киса, иди сюда. Кошка пружинисто трется об Олины сандалии, выгибает спину, трубой поднимает хвост. — Оля, перестану наконец! — нервничает воспитательница. — Неужели нельзя посидеть спокойно? Но вот милиционер заканчивает свою писанину, взглядывает на Олю. — Девочка, — говорит он, — что ты можешь показать по данному делу? Милиционер очень молод и курнос. В присутствии воспитательницы он старается держаться солидно, всячески напускает на себя важность и официальность. Оля молчит. Она не понимает вопроса. Милиционер умоляюще смотрит на Марию Петровну. Та берет на себя роль переводчицы. — Оленька, — неожиданно ласково говорит она, — ты что-нибудь замечала за дядей Колей? — Ага, — кивает Оля. — Что? Он ругался с мамой? — Ага, — соглашается Оля. — Сильно ругался? — Ага. Сильно. Ксс-ксс, — это уже кошке. — Скажи, девочка, гражданин Егоров употребляет спиртные напитки? — осведомляется милиционер. — Чего? — не понимает Оля. — Дядя Коля пьет водку? — переводит Мария Петровна. — Ага, пьет. Целую бутылку. — Ты сама видела? — Ага, —- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (14) »