у камина. Я сел, подтянул к себе обеденный стул, положил на него сумку. В камине все так, как было сделано в последний мой день здесь: дрова, набор лучинок, бумага. Горка дров на случай моего приезда сюда рядом с камином. Экий я умница. Я вынул спички, чиркнул одной, поднес малый огонек к бумаге. Огонек нехотя (бумага отсырела) схватился за нее. Загорелись кончики лучины. Огонь стал лизать поленья. Авось, проймет плотную древесину. Полешки стали заниматься. Ну, ну, дрова!..

Горят. Но до тепла еще далеко, дрожь, которая сразу же пробрала меня в домике, я все еще не могу унять.

И еще что-то не давало мне покоя. Да, грязное окно! Я встал, взял на этажерке остаток рулона баунти, оторвал четыре квадрата, скомкал их, плеснул водой из бутылки, открыл окно (температура в комнате и во дворе одинаковая) и протер стекла. Не забыл глянуть на луг: снег пал небольшой, но сухие корзинки морковника забелели, и было похоже, что цветут ромашки. От чистых стекол в комнате сразу посветлело, и еще — от разгоревшегося огня в камине.

Я снова сел, достал из сумки флягу "Лошади" и бутерброд с лососем. Отвернул пробку, глотнул. Подождал, пока обжигающий глоток не докатился до желудка. Ну вот, уже лучше, хотя дрожь еще не проходит. Теперь пора бутерброда. И смотрения на огонь.

Такая тишина вокруг! Только чуть потрескивают дрова в камине. Тепло стало доходить до меня. Согрело колени, я протянул к камину руки. Расстегнул куртку. Глотнул из фляги еще. Там осталась половина. Совсем хорошо. "Слушай, мой друг, тишину…"…

Наверно, я мог бы пожить здесь какое-то время и зимой. Пока кто-нибудь не разбомбит того идиота на "ниссане". Да, мог бы пожить здесь и зимой. Ради человеческого голоса у меня есть сэлфон. Если припрет, поговорю с дочерью. Есть двое-трое приятелей, с которыми можно переброситься словцом. Камин, диван, обеденный стол, бумага… Правда, трудно будет без компьютера, я к нему привык. Но ведь и компьютер можно прихватить с собой. Впрочем, вечера, наверно, здесь ужасно тоскливы. Да и сам я, "жаворонок", по вечерам не самое интересное существо…

Боже, какая тишина!

Нет, ночью здесь, наверняка просто страшно. Вдруг медведь-шатун заглянет в окно. Или какой-то бродяга, присмотрев домик днем, решит приспособить его под ночлег…

Породнившийся с тишиной слух легко уловил скрип снега под чьими-то ногами. Накаркал! Кто?!

В дверь постучали. Я встал. Не прятаться же под диван. Вышел в коридор-кухню.

— Да!

Дверь открылась, на крыльце стояли те два копа, которых я уже знал. Оба были в зимних куртках.

— Хэлло! — сказал негр. — Мы увидели дым над трубой и решили зайти.

— Как дела? — поздоровался белый крепыш. — Надумали проверить свое хозяйство?

— Заходите, ребята, — предложил я. — Я разжег камин.

Полицейские вошли в комнату, быстро оглядели всё — и скамеечку перед камином, и White horse, и бутерброды на стуле, и плюшевого котенка на столе перед окном. Больше смотреть было не на что.

— Там у вас нет камина? — спросил крепыш.

— Я снимаю квартиру.

— Здесь, наверно, тише, чем у вас там? — начал разведывать ситуацию негр.

— И еще свежий воздух. — Я заметил, что дрова прогорают, сел на скамеечку и добавил в камин три полешка. — Присаживайтесь. Если хотите, глотните виски.

— Спасибо, — ответили копы почти одновременно. — Мы на службе. — Они топтались на месте, не зная, видимо, продолжить разговор или уйти. Наверняка они не понимали цели моего зимнего визита в лесной домик и хотели понять. Выяснить заодно, не скрывается ли за этим визитом какой-то криминал. Мало ли — оружие, наркотики. Черт его знает, странный мужик, может, он скрывается здесь.

Я решил им помочь.

— Здесь очень тихо, ребята. И я привык за лето к этому месту. — Я не стал говорить, что здесь у меня есть еще луг, сейчас занесенный снегом, тропинка, камень, под которым спит изумрудная ящерка, ручей, дуб, лес за ручьем, так и оставшийся неисследованным, непознанным… Я не сказал, конечно, что всё это — для сердца уголок, который я нашел в Америке и приспособил для себя. Не сказал, понятно, что здесь мне впервые пришли в голову слова "забытые боги". Всего последнего я не стал сообщать, но, наверно, разгоревшийся камин, горка дров рядом с ним, всего-навсего 200-граммовая фляга White horse, два бутерброда и сам я, уже знакомый им человек, ищущий уединения, решили их проблему. Копы едва заметно переглянулись, негр откашлялся.

— Ладно, парень, — сказал он, — мы краем глаза поглядывали на твой дом, когда проезжали мимо. Здесь никто никогда не останавливается. Все спешат. Счастливо оставаться.

— Спасибо, — ответил я. — Жаль, что вы не выпили со мной по глотку.

— Как-нибудь в следующий раз, — пообещал высокий (крепыш был молчалив, все еще решал, видать, свою задачу). — Ты еще заедешь сюда?

— Не знаю. Для этого нужно настроение. Не всякое подходит к этому месту.

— Ты прав. Настроение такая штука, которую в магазине не купишь. Оно то есть, то его нет. Пошли? — сказал он напарнику. И повернулся было, но вдруг сделал шаг ко мне и протянул руку. — Будь здоров, парень.

— Будьте здоровы, — повторил крепыш и, чуть помедлив, тоже протянул мне руку. Копы вышли, я закрыл за ними входную дверь, вернулся на свою скамеечку.

Проскрипели их шаги по снегу, дальше, дальше… и вот вокруг домика и вокруг меня снова воцарилась тишина. Только чуть потрескивали поленья в камине.