голове Квега. Но вместо того, чтобы вскрикнуть от боли, Квег захихикал. Это принесло ему второй удар по голове, но он только громче захихикал.

Жрица проигнорировала вспышку Квега и его дерзкие слова. Она вошла в каменный круг и со спокойной уверенностью направилась к алтарю. Она повернулась лицом к жителям деревни, и, несмотря на ее возраст, голос женщины был сильным и ясным.

— Мы собрались под луной, чтобы почтить Безликого Бога. С тех пор как наши предки впервые пришли на эту землю, Безликий благословлял наши посевы, чтобы наши урожаи были щедрыми. Этой ночью мы снова отдаем жизнь нашему богу, чтобы он одарил нас еще одним хорошим урожаем.

— Слава Безликого! — скандировали жители деревни. — Мы славим Безликого!

Если Безликий действительно был богом, подумал Торван, то он не слишком хорошо выполнял свою часть сделки. Земля вокруг Ардула была каменистой и засушливой, и Торван догадался, что даже бог не смог бы вырастить здесь ничего лучше редиски.

— Этой ночью мы принесем в жертву не обычного человека, — продолжала жрица, размахивая скелетными руками в свете факелов. Он может быть безумцем, но он отмечен как один из Бичей — Гончая, которая была освобождена из рабства и с тех пор бродит по Отрезанным Землям. Более чем уместно, что один из тех, кто стремится искоренить последние остатки богов на нашей земле, отдаст свою жизнь на поддержание одной из тех самых сил, которые он когда-то пытался уничтожить!

Жители деревни аплодировали и приветствовали пылкие слова своей жрицы. Торван был рад, что жители купились на легенду Квега — и что безумие этого человека не помешало ему послужить жертвоприношением.

Жрица повернулась к двум мужчинам, державшим Квега.

— Положите жертву на алтарь, — приказала она.

Пора поднимать занавес, подумал Торван. Он выкрикнул только одно слово:

— Сейчас!

Квег повернул туловище, ударив головой человека справа и впечатав связанные кулаки в брюхо человека слева. Первый человек попятился назад, а второй скорчился от боли. Оба все еще держались за свои короткие мечи, поэтому Квег сделал шаг к ближайшему к нему человеку — тому, которого он ударил в живот, — и протянул руки к его клинку. Сталь была острой, а Квег — быстрым. После нескольких быстрых пилящих движений веревки вокруг его запястий разошлись и упали, и руки оказались свободными.

Жрица вскрикнула и бросилась на Квега со своим каменным ножом. Квег блокировал ее удар предплечьем, сделал выпад вперед, впился зубами в ее шею и вырвал большой кусок плоти. Жрица закричала, когда кровь хлынула из рваной раны, и уронила каменный нож на землю. Она прижала руки к шее, чтобы остановить кровотечение, но она уже потеряла слишком много и упала потеряв сознание.

Тем временем Квег выхватил каменный нож и повернулся лицом к двум своим похитителям, которые, опомнившись, ринулись в атаку. Квег орудовал грубым каменным клинком с мастерством, сравнимым с мастерством Ашанни. Он рассмеялся, когда кровь мужчин забрызгала ночной воздух. Через несколько секунд оба лежали на земле, такие же мертвые, как и их жрица.

Все произошло так быстро, что до этого момента собравшиеся жители деревни лишь наблюдали за происходящим в ошеломленном молчании. Но теперь они отреагировали. Несколько человек направились к Квегу, остальные — их вера, очевидно, была не столь сильна, как у их товарищей, — скрылись в ночи. Торван отпустил их. У него была работа. Он снял уже ненужную мантию, отбросил ее в сторону, достал меч и решительно направился к алтарю.

Квег, смеясь так сильно, что почти кричал, побежал к наступающим жителям деревни, высоко подняв над головой каменный нож. Пока Квег отбивался от нападавших, Торван подошел к неподвижно лежащей на боку жрице. Он вонзил меч в сердце мертвой женщины, вынул клинок и размазал кровь по гладкой каменной поверхности алтаря. Формально он только что принес жертву Безликому и повернулся, чтобы посмотреть, отреагирует ли чучело.

Как и следовало ожидать — оно неподвижно висело на своем кресте.

Торван снова ударил ножом по телу жрицы и на этот раз вытер кровь о само чучело. Крики жителей деревни, имевших глупость напасть на Квега, уже стихали, но Торван не удосужился оглянуться, чтобы посмотреть, сколько еще осталось в живых товарищей Гончей. Его внимание было приковано к пугалу.

Оно оставалось неподвижным.

Торван предполагал, что это может быть просто еще один бесполезный идол, которому поклоняются невежественные жители деревни. Но опять же, была одна проверка, которая всегда срабатывала.

Он прочистил горло, поднял комок мокроты и сплюнул его на алтарь.

— Как вам такое подношение? — спросил он.

И тут... ткань лоскутной туники чучела вздулась, а затем разорвалась, и из нее вырвались усики растительности. Они налетели на Торвана стремительно, как змеи, и он едва успел взметнул меч вверх, чтобы защититься. Лезвие рассекло усики, и кровь — человеческая кровь, Торван не сомневался — хлынула из ран, орошая воздух, а раненые усики дико замахали отростками. Из груди пугала появились еще усики. Они были длиннее и толще, а из их темно-зеленых ветвей торчали острые черные шипы.

Торван рубил новые усики, когда они хватались за него, но эти были жестче первых, и хотя он смог разрубить их своим мечом, ему не удалось прорубить их насквозь. Торван яростно размахивал мечом, но витки хлестали его, как плети, и нескольким удалось обойти защиту и рассечь своими шипами лицо и шею.

Он пригнулся, когда большой усик метнулся к нему, затем выпрямился и побежал. Усики последовали за ним, изгибаясь, чтобы дотянуться до него, но он схватился за один из факелов, вбитых в землю, выдернул его и бросил в сторону пугала. Старая ткань и сухая солома тут же загорелись, как и усики, выходящие из центра чучела. Может быть, усики и выглядели как новая поросль, но существо, скрывавшееся за безликой маской чучела, было древним, и оно горело, как сухой хворост. Пламя вырвалось наружу из сердца пугала и охватило все его машущие в немой агонии отростки.

Несмотря на непроницаемую внешность, Торван знал, что лишь ранил Падшего, и ему предстояло выполнить последнюю задачу, прежде чем существо будет действительно мертво. Он встал на колени и потянулся к ночному клинку — кинжалу из темного металла, способному убить Бога. Но прежде чем он успел выхватить его, усики начали опадать один за другим и гореть на сухой земле, извергая в воздух черный дым.

Такое он видел впервые. Торван нахмурился. Что—то здесь не так.

* * *

Позже той же ночью Торван и Квег, оба покрытые кровью, нашли старика, стоявшего