Его душило бездушие королевы — давно ли она рыдала у него в замке, когда эльфы прислали сватов к младшей дочери Елене? Как она тогда изощрялась отказать им, мотивируя тем, что принцесса ещё слишком молода даже для помолвки?

— Блин, Раух! — всплеснула изящными загребущими ручками Ирна. — Где же мы возьмем носителей пространственной магии? Их давно истребили, в самых первых рядах!

— То есть, — ухватился за тоненькую ниточку надежды герцог, — если, мы найдем такого носителя, пусть даже и не королевской крови, саламандр пустим по боку?

— Конечно! — воскликнула она. — Кто же посмеет тягаться с пространственниками?

— Ок, — ввернул он понравившееся выражение, заимствованное много лет назад у Маши. — Мы с Александрой найдем парня с такой магией, весь мир перевернем.

Королева захохотала и упала в кресло.

— Ох, рассмешил, — сказала она, отсмеявшись. — Ну, ладно, Сашка. Но ты-то, взрослый мужик, мудрый дракон, и такое сморозил! Да уже никто и не помнит, как она проявляется, эта магия! Как ты различишь её, если и в правду носители есть?

Раух остановился напротив царственной особы и поднял правую руку:

— Давай заключим сделку, — он сжал губы в тонкую нить. — Если я, в течении года, нахожу носителя сильнейшей древней магии, неважно кого: мужчину или женщину, то Александра сама выберет себе мужа и отца своим детям. Если нет — что ж, действие опекунского договора все равно заканчивается, но я приложу все усилия, чтобы Сашенька была счастлива, даже с ящерицами.

Ирна в момент стала серьезной.

— Такую клятву может дать только или мой муж, или отец Сашки.

— Я думаю, это наилучший выход, — продолжил Раух. — Со своей стороны я даю обещание. Твоя миссия — закончить клятву.

Столб голубого пламени взвился в воздух, пронизал ладонь дракона, оставив на запястье серебряную нить, и сжался в тонкий браслет — вторую часть клятвы.

— Хорошо, — сухо кивнула королева. — Я передам ЭТО королю и Повелителю демонов. А, если они не захотят?

— Тогда магия сама примет решение — исполнять мне клятву или нет.

Ирна осторожно взяла в руки мерцающий браслет. Он полыхнул и обвился вокруг её запястья, сверкая голубым пламенем — знак, что браслет активен и ждет второго участника.

— Тогда я пойду, — сглотнув, проговорила она.

Раух проводил свою королеву до самого летного транспорта — мелкие низшие драконы служили во дворце ездовыми. Развиваемая скорость при полете была достаточно высокой, чтобы использовать их в качестве транспортного воздушного средства. Один из таких смирно ждал свою наездницу. Вереница дворцовой стражи выстроилась неподалеку на таких же ящерах. Минута — и королева с комфортом разместилась в небольшой кабинке — на мягком сидении все же удобнее, чем на шершавой спине.

Герцог с хорошо скрываемым раздражение проводил монаршую особу и с облегчением вернулся к прерванному занятию — креслу, камину и дракто. Языки пламени отражались в черных зрачках хозяина замка — он знал, как определить носителя. Это знание ему передала его мать. Раух закрыл глаза и погрузился в воспоминания далекого прошлого. Прошлого, где ему было 5 лет и когда он впервые столкнулся с проявлением пространственной магии плеяд.

Его отец служил архимагом при короле — деде Ван Корсо. Они жили во дворце и занимали целый этаж восточного крыла. Мама — высокая черноволосая красавица, — занималась артефакторикой, напитывала королевские артефакты обережной магией, которая защищала монархов от ядов и проклятий. В то время демоны истребили уже всех плеяд в своем государстве и рыскали по другим в поисках представителей этой расы. Многие драконы и эльфы укрывали у себя несчастных, но демоны неумолимо приближали их количество к абсолютному нулю. Раух хорошо запомнил тот день. Он прибежал с занятия по фехтованию к маме, чтобы похвастаться своими успехами, и с восхищением увидел сияющий алым призрачным светом перстень на высокой подставке. Работа не была закончена, мама вплетала в камень последние заклятия. Рауха буквально притянуло. Он завороженно поднял руку и коснулся перстня.

— Раух! — предостерегающе крикнула мама, но было поздно: острая боль пронизала его от макушки до пальцев на ногах, и оставила ощущение блаженства.

Он лежал и глупо улыбался, чувствуя, как по венам бурлит, что-то горячее и распирающее. И ему нравилось. Он кайфовал, как наркоман после дозы и не замечал настороженного взгляда помощницы матери и озабоченный — её.

Магия пространства откликнулась на прикосновение и выбрала Рауха хозяином, открыв доступ к всемирному резерву. На мгновение перед глазами мальчика предстало все ожерелье миров, которое теперь ласково жалось к его ногам. Ощущение бесконечности заполнило его разум и поглотило.

С тех пор и начались тайные занятия. Почему тайные? Потому, что мать Рауха оказалась той самой плеядой, которую и разыскивали демоны в королевстве драконов. Она надеялась, что древняя сила не проснется в мальчике, но недоделанный артефакт показал обратное — сила упрямо поднимала голову и настойчиво заявляла о своем наличии. Мама торопилась научить сына скрывать свои способности. Не успела …

Они ворвались днем, когда отец был занят на каком-то конгрессе. Матери удалось закинуть сына под кровать, оградить от ужасных подробностей. Раух слышал, как она произносила заклинание на вечное одиночествои вырождение рода. С последним словом раздался свистящий звук и по полу покатилась голова последней плеяды королевства. Раух с ужасом смотрел в мертвые глаза матери, не замечая, как проклятие черной струйкой впитывается в его тело, сосредотачиваясь в области сердца и впиваясь в него призрачной иглой. Да, проклятье, предназначенное для демонов, настигло сына и обрело на одиночество. Но оно же и сохранило ему жизнь, начисто запечатывая сущность его магии. Никто, кроме самих плеяд, не смог теперь определить, что единственный сын архимага — носитель древней силы. Встреча с Машей напомнила дракону о его сущности. Он — сын плеяды. Он — носитель древней магии. А девушка смогла вытащить старое проклятье и уничтожить. С тех пор сердце Рауха и стало открытым для любви.

*************

Герцог не заметил, как лучи солнца окрасили вершины гор в нежный розовый цвет. Рассвет. Он просидел в своих воспоминаниях целую ночь. Огонь в камине давно погас, и только тлеющие угли хранили