собой и Юнтом.

— Икона? — удивился Юнт. — Значит в мире лодов знают нашего Бога? Они ему поклоняются?

Тоб пожал плечами:

— Не знаю. Я нашёл это там же, где была находка. Там было много такого — изображения большие и маленькие, в разных вариантах. Поэтому я хочу вернуться туда и разглядеть всё как следует, возможно я найду ответы на многие вопросы, что задает наш народ с исхода последнего снега. Летописи не хранят всего, а иногда и противоречат друг другу.

— Как ты собираешься это сделать? Ведь путеводная нить ни разу не приводила дважды в одно и то же место.

— Также, как получил второй шанс для похода, — подстрою.

— Ты подстроил жребий? — удивился Юнт.

— Да, мне помогли. Теперь я прошу о помощи тебя: поверни клубок так, чтоб он стоял в том же направлении, что и в прошлый раз.

— Но…но это же — обман, — обмер Юнт. — Если храмовники узнают, что будет?

— Ещё ни разу такого не было, храмовники не ожидают, они и не узнают. Как они смогут заподозрить, что смотрящий за нитью, только чуть-чуть развернёт её? Поверни клубок, Юнт, мне нужно туда вернуться. Ты знаешь, многие теперь сомневаются в самом существовании Бога Снегов. Я хочу найти либо подтверждение, либо раскрыть обман.

Юнт

Юнт заходил по комнате, спрятав руки в карманах. Он взвешивал все "за" и "против". Юнт очень завидовал своему другу, что тот стал поисковиком, самому ему никогда не светило им стать: Юнт не был столь смел, столь гибок, вынослив и столь дальновиден. Но он никогда не скажет это в лицо Тобу, ведь он ещё и труслив. Если Тоб узнает об этом, перестанет дружить с ним, с Юнтом. Тоб был единственным другом Юнта, с самого детства он оберегал его, помогал в обучении, спасал из глупых ситуаций, за что Юнт и любил Тоба и так же истово ненавидел. Юнт принял решение, остановился, повернулся к Тобу:

— Я помогу, возьми меня с собой?! Вместо Муф. Я видел, как плакала её мать на площади, когда она вытянула жребий. Я тоже хочу стать героем. Я хочу стоять рядом с тобой там, на площади, когда ты кинешь им в лицо опровержение о их мнимом Боге.

— Юнт, ты меня пугаешь. Я не сказал, что Бог мнимый, я лишь хочу понять кто это: Бог или нет!

Юнт, услышав последние слова друга, решил не рассказывать ему, что пока тот совершал героический поступок, он примкнул к группе эльтов, отрицающих существование Бога, отрицающих легенду и пророчество, в общем всё, с чем жил народ эльтов многие поколения. Потому что ни сам Юнт, ни его отец, ни отец отца не ходили в поход, для них не золотилась поисковая нить. В их семье не было притч и сказок, переходивших из поколения в поколение о Боге Снегов. Его предков не было там, на вершине горы, когда старейшины встречались с тем, кого называет его народ Богом, кому сотворили огромный, в половину долины храм. Его предки были простыми рабочими, что чистили ту самую долину от зарослей дикой камелики. Старейшины спустились в долину и провозгласили, что отныне они, народ эльтов, выбраны Богом Снегов, чтоб принести всем радость и счастье, и от того стать счастливыми. А какое оно — счастье? Для всех ведь разное: Тобу вон сходить в мир лодов и разгадать загадку, Муф быть рядом с Тобом, самым красивым и смелым эльтом долины. Счастье Фис, чтобы обе её дочери были рядом и подарили ей внучат. Счастье для Бурта служить великой цели. Так какое оно, счастье? Какое оно для Юнта?

Юнт не находил ответа на этот вопрос. Поэтому, однажды, когда он сидел на берегу озера на краю долины, и в очередной раз грустил по этому поводу, к нему подсел Лин и спросил: "Что может сделать тебя счастливым?"

Юнт не нашёл ответа. Тогда Лин завёл тот странный разговор:

— Юнт, а ты веришь в то, что когда придёт Бог Снегов, мы станем счастливыми?

— Не знаю, Лин. Я и снега-то никогда в своей жизни не видел и не увижу, как и ты, как и наши родители, и их родители. Как и, возможно, наши дети, и их дети. Мы всю жизнь видим только эти жёлтые и красные листья, жухлую траву и частые дожди. Так что — как можно говорить о том, чего не знаешь? — Юнт беспечно пожал плечами.

— Так, значит, мы не станем счастливыми всю свою жизнь? — Лин подвинулся ближе. — И наши дети не увидят счастья?

— Ну, я не знаю, мне и так хорошо: у меня есть родители и лучший друг. Ещё мне нравится Айт. Может, я ей признаюсь и она ответит мне взаимностью — может это и есть счастье?

— А может и нет? Может счастье — это что-то гораздо большее, чем мы можем себе представить? — Лин хитро улыбался. — Может стоит перестать ждать кого-то абстрактного, кто придёт и сделает нас счастливыми? Давай станем счастливыми сейчас!

Юнт удивлённо посмотрел в глаза Лину:

— Каким образом?

— Надо всем это рассказать! Сказать, что и без какого-то там Бога, а возможно, и не совсем Бога, мы можем стать счастливыми. И надо перестать его ждать! И перестать посылать наших друзей в страшный мир лодов, боясь, что они останутся там.

Юнт задумался:

— Но ведь все наши предки завещали нам ходить за находками и собирать пирамиду. И когда она будет готова, мы станем счастливыми! А нить оставил нашему народу Бог, чтоб облегчить нам поиски!

— Подумай над моими словами, Юнт. И как решишь, что я прав, приходи ко мне.

Лин

Лин был старше Юнта, он был ровесником его отца. У него было время почти всей жизни, чтобы понять — они не дождутся Бога Снегов, которого может и нет. Может, это древние жрецы придумали такой культ, чтобы эльты жили с надеждой о великом счастье, чтобы чем-то занимались, не задавая вопросов. Но Лин не хотел ждать того, чего не дождётся, он не верил во всеобщее счастье. Лин хотел быть счастливым сейчас — богатым, уважаемым, чтобы его речи слушали сотни ушей, чтобы за его движениями следили тысячи глаз. Его, ещё в детстве, тогда ещё младший жрец Тос, не взял служить в храм. Сам он теперь старейшина и имеет в имени аж четыре буквы! Теперь он — старейшина Тоск! Он уже тогда разглядел в мальчишке тщеславие, заносчивость и хитрость. Если бы Лин тогда поступил на службу в храм, может жизнь была бы другой? Может быть, Лин теперь бы яро защищал веру в единственного горячо любимого Бога Снегов? Но всё стало, как стало, и теперь Лин отвернулся от храма и начал собирать вокруг себя единомышленников. Первыми стали сборщики мусора и рабочие, следящие за чистотой каналов. После них семьи не вернувшихся поисковиков из мира лодов, старики и сомневающаяся молодёжь. Лин заговаривал с ними, как вот сейчас с Юнтом на улицах, на площади, за праздничным столом. Эльты — народ немногочисленный, поэтому ему не составило труда обращать внимание на молодёжь, на их поведение, разговоры, поступки, оставаясь для них лишь стариком-соседом. Лин не считал кощунством свои мысли, он просто хотел