— Уни… Это туда ездит Геральт, да? За тобой? Он твой парень?
— Цири, — беззлобно ворчит Геральт, чувствуя, как теплеют от смущения уши.
— М-можно сказать и так, — помявшись, отзывается вампир. — Кхм-м… Что я говорил? Да, в университете на кафедре зоологии обитает ворон, отличающийся исключительным красноречием. Включая ряд крайне цветистых ругательств.
Шуршит дутая курточка, и Цири тянется к ворону поближе, уже позабыв о природе их с Регисом отношений.
— А я тоже знаю ругательства! На букву «б», на букву «п», на букву «с» и на букву «е»! Это дядя Ламберт рассказал!
— Дядя Ламберт получит таких на букву «п», что будет полный «п», — бурчит Геральт, и Регис с силой кусает губы, сдерживая ехидный смех.
— Что ж, дорогая, данные для разведки у тебя неважные. Может, стоило бы переключиться на тактильное общение? Ты не хотела бы его погладить?
Регис на руках с Цири делает с ним что-то, не поддающееся описанию. Каждое движение ворона вампир отслеживает с бдительностью снайпера у прицела, явно гипнотизируя птицу между делом. Поразительная же картина выходит: чудовище охраняет безопасность обыкновенной девчушки куда лучше его самого. Наверное, тогда Геральт и чувствует впервые это, — тёплое ощущение настоящей защиты, которой, оказывается, не хватало.
Он наконец-то обрёл покой. Нет, дом. Место, куда стоит возвращаться, не только в жизни, но и в глубине души, где его всегда будут ждать ласковые объятия и тихие расспросы, забота и сердечное тепло. Дом, на самом деле всегда заключавшийся в одном удивительном создании напротив.
Бежевое пятно среди чёрных птичьих силуэтов, Регис словно светится, естественный и полный жизни, — и, даже если он околдовал его своими вампирьими чарами, это только к лучшему.
— Геральт? Мне нужно отпустить ворона. Ты не поможешь мне?
— Иди-ка сюда, — бормочет Геральт крестной дочери, забирая её к себе, и она тут же начинает канючить:
— Хочу на плечи! Ну пожалуйста, на плечи, Геральт!
Он даже не пытается спорить, просто присаживается, позволяя Цири сесть на его плечи и поднимая её вверх на приличную высоту. Идиллия, да и только. С громким карканьем стая взмывает в воздух, на миг закрывая небо чёрными крыльями. Кажется, будто вместе с ними улетают все пустые переживания прошлых дней, и Геральт долго провожает взглядами их маленькие силуэты.
Если он ещё в чём-то сомневался, то теперь это бессмысленно. Не тогда, когда Регис лучезарно улыбается его малышке Цири, — так, словно это его родная дочь.
***
В тот день Регис, похоже, тоже что-то осознаёт. Неспроста Геральт ловит его на диковинной привычке, прямиком вышедшей из бестиария. Придерживая ворона на локте, вампир едва шевелит губами, явно указывая или приказывая ему, — и, вспорхнув, птица уносится прочь в стальной холод неба, явно двигаясь в определённом направлении.
— Мне померещилось, или ты с ним разговаривал?
— Порой вороны доносят сообщения быстрее мобильной связи, — с извиняющейся улыбкой отвечает Регис. — А мои mamă и tată, увы, страдают некоторой старомодностью в этом плане.
— Значит, ты их предупредил? — с ужасом понимает Геральт, — Обо мне? Док, разве стоило…
— Я не буду принуждать тебя, если ты не готов, — мягко перебивает вампир. — Но мне действительно хотелось бы исполнить каждую из твоих просьб, Геральт. Ты позволишь мне сохранить верность слову?
Отговаривать его нелепо, и Геральт впервые задумывается о серьёзности их отношений. Отчего-то сама мысль о знакомстве с родителями Региса приводит в ужас. И нет, дело не в том, что вампиров в его жизни станет втрое больше… Ни одна пассия ещё не знакомила его с семьёй, и этот шаг воспринимается таким грандиозным, что дыхание застревает в груди.
Холера, да хватит ли у него смелости вообще? Не помогают ни заверения Региса в том, что они могут остаться дома, ни убеждения, что он не способен разочаровать. Одно дело случайный секс или пара украденных поцелуев, и совсем другое…
— Ты справишься, — заверяет его Регис, когда они неделей позже заправляют пикап в дорогу. — Если я ещё могу тебя успокоить, мои родители, между прочим, не меньше меня противоречат установленным стереотипам.
— Что, и в гробах не спят?
— Очень смешно, Геральт. Последний раз я слышал такой вопрос пятьдесят три года, десять месяцев и два дня назад по человеческому летоисчислению.
— А где сказано, что это шутки? Видал я одного катакана, спавшего в пещере под супермаркетом. Стащил свежий гроб у ритуального агентства напротив. Ещё говорят, стереотипы…
— И всё же ты нервничаешь, — вздыхает вампир и настойчиво кладёт ладонь ему на запястье, — Удели-ка мне минуту внимания, мой дорогой. Посмотри на меня, прошу.
Невозможно выдержать его взгляд, читающий насквозь. Чёрт, даже стыдно признаваться Регису в этих глупых страхах. Хорошо, что он не посвятил в новость Лютика, — тот бы душу из него вытряс, наряжая во фрак или ещё какую хрень. В поместье Терзиефф-Годфрой Геральт собрался прибыть чуть более строго одетым и чуть более бледным, чем обычно, и одно это уже действует на нервы. Вид Региса, всё утро лежавшего с маской для глаз, спокойствия ему не прибавил.
Нормально ли то, как быстро вампир втягивает его в свой семейный круг? Неужели у них так принято, — или это Регис, горячая голова, демонстрирует свою страстность? Холера, а если он что-то сделает не так, скажем, нарушит какой-то из вампирских обычаев? Казалось бы, очевидные истины, но как неловко объяснять их после стольких месяцев общения… Тем более, показывать эту неуверенность сейчас…
Но, о чудо, Регис и в этот раз понимает его без всяких слов.
— С той минуты, как ты согласился на наш союз, никто и ничто не заставит меня отказаться от тебя. Вне зависимости от того, одобрят тебя мои родители или нет, — мягко говорит он, — Ты не один, Геральт. Что бы ни произошло, я приложу все усилия, чтобы тебе было комфортно. Хорошо?
И это успокаивает. Помедлив, Регис целует его, — невесомым, коротким прикосновением губ к губам, — и сердце в груди перестаёт прыгать от тревоги, как одурелое.
— Хорошо, — подавив дрожь, выдыхает Геральт, — Тогда едем, док.
В конце концов, пока ты со мной, бояться мне нечего.
Он ещё не знает, что волнуется