идиотов. Тут никто ни с чем не справляется.

Будь на месте ёрка обычный человек — наглость из уст девушки имела бы ошеломительные последствия. Но ёрк не человек. Ёрк — двухметровое создание, которое рождено для фермерства и кровопролитных боев с себе подобными. Ёркам на все плевать, кроме собственных традиций. Поэтому они улыбаются даже после смерти.

— Тогда я очень рад, что ты не справляешься, — сообщает Зойд. — Иначе наш коллектив не вышел бы таким замечательным и… разношерстным.

Волосатый ёрк трясется от хохота, но Шайль лишь криво усмехается. Немногочисленные коллеги, услышав шутку, тоже особо никак не реагируют. Среди них было больше гладколицых.

— Ладно-ладно, шутка вышла так себе, признаю, — начальник хлопает подчиненную по плечу и направляется прочь. — Когда разложишь бумаги, я познакомлю тебя кое с кем.

Шайль обреченно вздыхает. Прошло три месяца с момента гибели предыдущего напарника, и она надеялась, что нового не подыщут. Зачем он? Если это соплеменник Шайль, то будут сплошные проблемы. Потому что она не волколюд. А если это представитель другой расы — то проблемы будут из-за того, что она как раз-таки волколюд. Проклятая неоднозначность.

Так или иначе, время подготовиться у нее есть. Она листает блокнот, в котором поверх одного из бланков написаны заметки. Дело о растерзанном фармацевте. Вчера ей почти не удалось зацепиться за что-то конкретное. И не удалось поговорить с родственницей покойного: ее не было дома. Сегодня придется пообщаться. Не факт, что это поможет делу, но формальность соблюсти стоит.

— Эй, пс-с, Шайль, — ближайший коллега перегибается через подлокотник кресла, наклоняясь к девушке. — Ты что, опять решила проспать? Или правда заловила блудного щеночка?

— Как всегда, Бобби, — устало отвечает детектив. — Не знаю, чем заняты пограничники, но мимо них волки прорываются десятками. А потом бродят по улицам и мешают честным работникам курить.

Бобби — имя молодого бромпира. Шайль каждый день чувствует запах крови, которой питается паршивец-коллега. Девушка знает, что это овцы. Бобби пьет гребаных овец, едва ли не самых дорогих зверей. Для Шайль это странно: столько переплачивать ради порции крови. Но Бобби в целом странный. Это характерная черта, подчеркивающая каждого представителя расы.

— Кажется, история не меняется: собаки, как и всегда, пытаются проскользнуть в мир незамеченными, — хихикает Бобби, поправляя очки и обнажая длинную пару клыков.

— Ага, как скажешь, — кивает Шайль. — Не мешай работать.

— Да ну, ты же это все сама писала. Зачем перечитываешь?

Девушка с раздражением откладывает заметки. Поворачивается к Бобби.

— Научись, пожалуйста, затыкать свой рот жвачкой. От тебя воняет овцами и тупостью.

— Ой, только не злись. А то вдруг еще обернешься наконец-то.

— Перед тобой-то? Пф-ф.

Шайль проигнорировала подколку, вернувшись к чтению. Но глаза без толку бегали по словам, не замечая их. В голове глухо стучало: «Обернешься». Девушка уже устала обижаться на подобные шутки, но злость все не унималась.

Во имя ёркской задницы! Шайль не единственный волколюд, который не умеет принимать звериную форму. Да, это редкость, но какая разница? С тех пор, как миры всех рас объединились единым законом, волколюдам запрещено превращаться вне своей территории. Это приводит к жертвам. Всегда. Стоит обернуться волком — и тягу к мясу не унять. Хочется все больше и больше, пока не вернешься в «людский» вид. Поэтому и существует проклятое отделение «по вопросам деятельности волколюдов и бромпиров». И те, и другие любят позволять себе слишком много.

Шайль считает, что коллегам стоит радоваться ее особенности. Будь ее воля — она выследила бы каждого ублюдка из своего отделения и растерзала под прикрытием ночи. Это она должна смеяться над ними. Не наоборот. Перед истинным обличьем волколюда любой наложит в штаны. Хоть ёрк, хоть бромпир, хоть кто.

— Зойд, я закончила.

— Так быстро? Даже рабочий день еще не успел кончиться, — ёрк с широкой улыбкой смотрит на Шайль, раскачиваясь в кресле из стороны в сторону. — Может, хочешь потратить еще немного времени впустую?

— Нет, — обреченно отвечает девушка. — Я отработаю за опоздание. Сегодня могу досидеть до второй доли ночи.

— Да ну что я, зверь какой-то, чтоб тебя мучить? Вычту из зарплаты, так всем удобнее, — подмигивает Зойд, поднимаясь с кресла. — Пойдем. Познакомлю вас.

Шайль проигнорировала ласковое касание широкой ладони начальника, решившего приобнять подчиненную.

— Кого «вас»?

— Увидишь. Нам нужно на первый этаж, так что захвати куртку.

***

В комнате для допросов их встретил некто низкий, одетый в классический костюм, с придурковатым беретом на почти лысой голове. Огромные глаза уставились с любопытством.

— Принеси-ка нам кофе, — просит Шайль, толком не взглянув на мелкую фигурку. — Так с кем ты будешь меня знакомить, Зойд?

Повисает неловкая тишина. Девушка недоуменно наклоняет голову к плечу. Щурится, глядя на ёрка, улыбка которого становится натянутой. Возле бедра Шайль раздается возмущенное покашливание. И детектив опускает взгляд.

Все так же, без изменений. Низкорослое создание с огромными глазами, остроконечными ушами и тощее как сиротка. Маленькие кулачки сжаты, уперты в бока. Небольшой ботиночек нетерпеливо отстукивает по каменному полу.

Шайль удивленно вскидывает брови. Опускается на колено перед малюткой. Сколько в нем роста? Сантиметров… девяносто? На целый метр ниже Шайль.

— Ты новенький, я так понимаю? — спрашивает девушка. — Кофе продают за углом. Выходишь из участка, поворачиваешь направо. Доходишь до угла, и за ним ближайшая лавка. Там варят хорошо. Купи нам по чашке, вот.

Купюра в рубль расправляется пальцами Шайль и тянется к малышу. Тот не торопится принимать. Девушка решает, что он стесняется, поэтому доброжелательно запихивает бумажку в карман пиджачка.

— Бери-бери, это ведь за кофе деньги. Сдачу оставишь себе. И больше не заходи в допросные, ты можешь помешать работе полицейских, — детектив ласково треплет малыша по берету и поднимается с колена. Поворачивается к Зойду. — Ну так что? Ты ведь с напарником хотел познакомить, да, угадала?

— Шайль… — улыбка ёрка из натянутой становится немного болезненной. — Ты только что создала нам кучу проблем.

— Именно так, детектив Шайль, — раздается скрипучий голос малыша. — Вы только что дали мне повод зафиксировать первое нарушение. Нарушение субординации.

— «Субординации»? — девушка недоуменно приподнимает бровь, глядя сверху вниз. — Да ты ж