испуга глазами. Его поддержал громким смехом пышноусый генерал в первом ряду. И вот весь президиум и первые ряды начали демонстративно, неестественно смеяться.

— Смеётся тот, кто смеётся последним! — спокойно сказал Владимир Ильич и, пройдя к трибуне, начал свою речь, обращаясь к солдатам, рабочим и матросам.

И это спокойствие, эта уверенность в своей правоте и силе вывели из себя сидящего в президиуме человека во френче, с торчащими вверх коротко подстриженными волосами. Он истерически закричал:

— Арестовать! Арестовать!

Рядом с Лениным, плечом к плечу, встал Сталин:

— Всех не переарестуете…

В президиуме зашушукались друг с другом офицеры, выбежали в коридор юнкера.

Товарищ Сталин знал, что потерпевшие поражение противники не остановятся ни перед какими крайними мерами.

^{«Есть такая партия!»}

^{Рисунок художника Е. Кибрика}

— Пойдёмте, Владимир Ильич, — сказал он, и, несмотря на всю остроту положения, в голосе Сталина не было и тени тревоги.

Солдаты и матросы плотным кольцом сомкнулись вокруг них, и они пошли к выходу мимо бурно приветствовавших их людей:

— Товарищ Ленин!

— Товарищ Сталин!

Зал быстро пустел — народ уходил за Лениным и Сталиным.

Панасюк, полный отчаянной решимости, расталкивая людей, пробирался вперёд. Наконец он оказался рядом с Владимиром Ильичём.

— Товарищ Ленин! Товарищ Ленин! — задыхаясь, обратился к нему Панасюк. — А как оно будет насчёт земли?

Ленин остановился. Люди сомкнулись ещё плотнее и напряжённо ждали ленинского ответа.

— Землю надо отобрать у помещиков, — сказал Ленин.

— А разве они отдадут?

— Землю возьмут у них Советы, и где понадобится — силой, — разъяснил Владимир Ильич.

Гул одобрения прошёл по толпе.

— Товарищ Ленин! Товарищ Ленин! — торопился, в свою очередь, задать вопрос моряк с «Авроры». — А что, если Временное правительство откажется заключить мир?

Ленин взглянул на Сталина, и оба улыбнулись. У них на этот счёт не было никаких сомнений.

— Дадим ему по шее, — ответил Владимир Ильич и при этом даже показал, как именно это следует сделать.

— На то оно и временное, — добавил товарищ Сталин.

У входа на лестницу, из боковых коридоров, появились юнкера и офицеры. У них явно были какие-то подозрительные намерения, но, увидев огромную толпу солдат, матросов и рабочих, охранявших своих вождей, они поспешно скрылись.

Под охраной народа Ленин и Сталин спокойно подошли к лестнице, спустились вниз и вышли на улицу.

Смело, товарищи, в ногу!

Смирно! Знамя вперёд!

Отряд Красной гвардии выстроился на большом заводском дворе, залитом ярким июльским солнцем. Рабочие-красногвардейцы стояли в рядах не шевелясь, как настоящие солдаты. Только одеты все были по-разному — в тужурках, спецовках, пиджаках.

Алое знамя отряда пронесли вперёд и развернули перед строем. Оно было совсем новое, любовно вышитое жёнами и матерями рабочих. Золотистым шёлком выстрочена каждая буква лозунга:

Да здравствует социализм!

Под лозунгом заводские художники нарисовали картину: рабочий пожимает руку крестьянину. А внизу, под картиной, вышито серебряной ниткой:

Красная гвардия.

Командир отряда — старый кузнец — с гордостью поглядел на знамя и обратился к стоящему рядом с ним солдату:

— Ну как, товарищ Ершов, нравится тебе наше знамя?

Василий Ершов до войны работал токарем на этом заводе. Здесь он участвовал в подпольном революционном кружке, здесь арестовали его царские жандармы за организацию забастовки, здесь многие рабочие помнили и уважали его. Зная это, районный комитет большевиков и направил Ершова на завод для участия в митинге.

Это было 3 июля 1917 года. Месяц начался тревожно. В Петрограде все уже знали о новом преступлении Временного правительства. Против воли народа, по указке заграничных капиталистов, погнали обманутых, голодных солдат в наступление, а в самом разгаре боя оказалось, что не хватает пушек, снарядов и даже патронов для винтовок. Возмущение охватило народ.

На заводах, фабриках и в казармах возникали митинги. Рабочие и солдаты выходили на демонстрацию.

Партия большевиков считала, что вооружённое выступление ещё не подготовлено. И если оно начнётся преждевременно, то можно потерпеть поражение.

Но когда стало видно, что удержать народ от демонстрации невозможно, большевики решили принять в ней участие и постараться придать ей мирный и организованный характер.

С таким заданием пришёл на завод и Ершов. С ним пришли и его фронтовые друзья — Георгий и Панасюк. Щербатова с ними уже не было: он уехал к себе на родину, в Сибирь, поднимать народ на великую борьбу. Не хотелось друзьям расставаться, но так решила партия. А решение партии для большевиков — закон.

Ершов внимательно осмотрел новое знамя и, подумав, решительно сказал:

— Хорошее знамя!

Отрывисто и громко загудел заводской гудок, и двор стал быстро заполняться рабочими.

Кузнец, командир отряда, сказал Ершову:

— Пора начинать митинг.

Он залез по лесенке на стоящий торчком посреди двора старый, заржавевший котёл и поднял руку — сразу стихли голоса.

— Митинг объявляю открытым! Слово от партии большевиков имеет наш старый товарищ, верный борец за рабочее дело, солдат-фронтовик Василий Ершов.

Все захлопали, закричали. Ершов смутился и укоризненно поглядел на кузнеца. А тот хлопал своими громадными ручищами, смеялся и кричал:

— Ничего, товарищ Ершов! Это честь не только тебе, а всей нашей партии.

Василий Ершов взобрался по лесенке наверх, огляделся вокруг и в сильном волнении начал говорить:

— Здравствуйте, дорогие мои товарищи! Вот встретились мы опять. Сошлись мы с вами на том самом дворе, где несколько лет тому назад зверствовали над забастовщиками царские жандармы. Многих друзей нет сегодня с нами, многих никогда мы уже больше не увидим. Погибли они, борясь за рабочее дело… — Ершов снял с головы примятую солдатскую фуражку и дрогнувшим голосом произнёс: — Предлагаю почтить память наших погибших товарищей…

Обнажились и склонились головы рабочих; не сговариваясь, тихо и торжественно они запели: